Книга Философия: Кому она нужна? - Айн Рэнд

Сейчас американцы защищены тем, что выражается во фразе, обычно относящейся к мошенникам: «Ты никогда не обманешь честного человека». Невинность и здравый смысл американцев разрушили планы, хитрые стратегии и идеологические ловушки, одолженные интеллектуалами у европейских этатистов, которые разработали инструменты для одурачивания и управления бессильными европейскими массами. В Америке никогда не было «масс»: самый бедный американец – индивид, а на подсознательном уровне индивидуалист. Марксизм, захвативший наши университеты, – это катастрофа. Американцам нельзя просто так впихнуть классовую борьбу; американские рабочие считают себя не «пролетариатом», а гордыми владельцами собственности. Именно профессора и часть бизнесменов отстаивают сотрудничество с Советской Россией, американские профсоюзы – нет.

Пропаганда, нацеленная на формирование у американцев страха перед фашизмом, а не коммунизмом, провалилась: американцы ненавидят и то и другое. Ужасная мистификация ООН потерпела поражение. Американцы никогда не были в восторге от этой организации, но слишком оправдывали ее существование. Последние опросы показали, что большинство американцев проголосовали против ООН (лучше поздно, чем никогда).

Новая атака на человеческую жизнь, экологический крестовый поход, возможно, потерпит поражение в борьбе за идеологическое лидерство: американцы очистят свои улицы, реки, задние дворы, но, когда дело дойдет до отказа от производства, технологий, автомобилей и привычного уровня жизни, американцы покажут крестоносцам, что те «еще ничего не видели».

Эмоция от ощущения жизни, которая в Европе делает людей неуверенными, податливыми и легко управляемыми и которая неизвестна в Америке, – это укоренившееся чувство вины. Пока никто не смог заразить Америку этим презренным чувством (и я сомневаюсь, что когда-то сможет). Американцы никогда не поймут тот вид нравственного разложения, который подразумевает и требует эта эмоция.

Но честный человек может одурачить себя сам. Его доверчивая невинность может заставить его проглотить яд, самый смертельный из которых – альтруизм. Американцы соглашаются с ним не по причине его сути (злобная доктрина самопожертвования), а из желания сильного и уверенного, чрезмерно щедрого человека облегчить страдания других, характер которых он не понимает. Когда такой человек осознает предательство своего доверия, осознает тот факт, что его щедрость обрекла его на вечные узы, которые на него накинули выгодоприобретатели, – последствия непредсказуемы.

Есть два способа разрушить страну – диктатура и хаос, то есть мгновенное окоченение и длительная агония, вызванная коллапсом всех институтов и распадом нации на кочующие банды, которые воюют между собой и воруют друг у друга до тех пор, пока новый Атилла их всех не завоюет. Это означает, что хаос – прелюдия для тирании, как было с Западной Европой в Средние века, или в те триста лет, что предшествовали династии Романовых в России, или в условиях военного режима в Китае.

Европеец безоружен перед лицом диктатуры: он может ее ненавидеть, но ощущает, что не прав и что метафизически право государство. Американец воспротивится до глубины души. Но это все, что его ощущение жизни сможет для него сделать: оно не сможет решить его проблемы.

Только в одном есть уверенность: невозможность диктатуры в сегодняшней Америке. Эту страну нельзя приструнить, хотя такое состояние может закончиться. Страна может впасть в бесполезную ярость и слепое насилие гражданской войны. Ее нельзя напугать подчинением, пассивностью, недоброжелательностью, смирением. На нее нельзя надавить со стороны. Духом неповиновения, но не послушания – вот чем Америка отвечает обнаглевшей власти. Нация, построившая подземную железную дорогу, чтобы помочь людям бежать из рабства, начавшая пить алкоголь из протеста перед сухим законом, не ответит покорностью тем, кто навязывает продуктовые талоны и цены на зерно. Не сейчас.

Если Америка сохранит наметившуюся тенденцию на несколько поколений (что маловероятно), то диктатура станет возможной. Ощущение жизни – это не вечная награда. Американское ощущение жизни вытравливается повсеместно и ежедневно. Множество американцев уже его потеряли (или никогда не обретали) и сейчас скатываются на психологический уровень худшей европейской черни.

Такая ситуация происходит внутри двух групп, которые являются главными сторонниками политики этатизма – крайне богатые и крайне бедные. Первые поддерживают тенденцию, потому что хотят власти; вторые хотят, чтобы ими правили. (Лидеры тенденции – интеллектуалы, желающие и того и другого.) Но в нашей стране никогда не было наследственной «элиты». Америка все еще является страной людей, сделавших себя сами, то есть страной среднего класса – самой продуктивной и самой эксплуатируемой группы в любом современном обществе.

Коалиция академических профессоров пытается приручить американский характер, целенаправленно воспитывая беспомощность и смирение в инкубаторах, печально известных как «прогрессивные» школы, которые преследуют задачу искалечить разум ребенка путем остановки его познавательного развития (смотрите статью «Компрачикос»[85]). Кажется, однако, что «прогрессивные» богачи будут первыми жертвами своих социальных теорий: именно дети из обеспеченных семей выходят из дорогих детских садов и колледжей как хиппи и наркотиками разрушают остатки своих парализованных мозгов.

Средний класс создал противоядие – движение, которое, возможно, стало самым полезным за последние годы: спонтанное, неорганизованное, идущее снизу восстановление системы образования Марии Монтессори, системы, нацеленной на развитие детского когнитивного, то есть рационального, аппарата. Но это займет время.

В наши дни даже такая слабая фигура, как президент Никсон, – хороший знак именно потому, что он слаб. Если бы другая страна находилась в таком запутанном и отчаянно опасном положении, как наша, то дюжина высокопарных фюреров за ночь бы ее завоевала. Америку стоит уважать лишь за то, что такого фюрера не появилось, и даже если бы это произошло, то у него вряд ли был бы шанс.

Может ли эта страна достичь мирного возрождения в обозримом будущем? По всем прецедентам – пока маловероятно. Но Америка – беспрецедентное явление. Прошлое американское упорство превратилось сегодня в излишнее долготерпение. Но если американцы воспротивились, они воспротивились. И с государством всеобщего благосостояния произойдет то же, что и с поправкой о сухом законе.

Много ли американского ощущения жизни осталось в людях под постоянным давлением со стороны культуры и политики? Невозможно сказать. Но те, у кого оно осталось, должны за него бороться. У нас нет альтернативы: мы не можем сдать эту страну тем, чей боевой клич – безмозглость.

Мы не можем бороться с коллективизмом, пока не победим его моральную основу – альтруизм. Мы не можем бороться с альтруизмом, пока не победим его эпистемологическую основу – иррационализм. Мы не можем бороться против, пока не боремся за, и то, за что нам нужно бороться, – это главенство разума и взгляд на человека как на разумное существо.