Книга Кесари и боги - Вера Камша

– Господи, что они не поделили?!

– Темный одержим, – метнулось в ушах, – на победителе синаитов благодать…

– Это не так, – выдохнула Инья, глядя, как Лев Альконьи доламывает какое-то дерево. – Карлос преклонялся перед Адалидом.

– Князь Тьмы силен, – начал голубь и вдруг вспомнил: – В Рэму! Пока не поздно, женщина, в Рэму…

– Мы не знали Адалида, – негромко произнес врач, – но вы знали своего мужа. Почему он дерется, сеньора?

– Не знаю!

Перехватив деревце как дубину, Карлос ринулся на врага. Удар по ноге, тычок в живот, в бок… Победитель синаитов пятится, спотыкается, снова отступает… Гирлянды роз на избитой кирасе, старинный шлем с обломанными перьями, оскаленный от ненависти рот…

– Все ясно! – с удовлетворением произносит врач, словно речь идет о каком-нибудь воспалении. – Это не Адалид, сеньора. Это Хенилья.

– Замолчи, суадит!..

Хенилья? В самом деле… Хенилья, чудом не убивший Диего и едва не опоздавший к монастырю, просто она раньше не смотрела на лицо… Теперь все понятно… Все, кроме одного – сошла она с ума или спит и видит, как дон Гонсало принимает удар на руку, а потом прихватывает ствол второй рукой? Двое рвут бедное деревце друг у друга, оно не выдерживает и разламывается, а противники отлетают в разные стороны…

– Закрывший собой женщин не может быть злом, – твердо сказал Бенеро, – готовый ими пожертвовать не может быть ничем иным. Наши веры рознятся во многом, сеньора, но Он не мог отринуть вашего мужа и дать силы Хенилье…

– Адалид богоугоден, – отражение голубя в зеркале нелепо дернулось, – в Рэму, женщина… Время на исходе…

– Простите, сеньора.

Рука врача метнулась к белой птице, полыхнуло полуденным светом, и Бенеро отшатнулся, прикрыв глаза рукой.

– Так будет с каждым, кто…

– Сеньор Бенеро, – выкрикнула Инес сквозь голубиные вопли, – что с вами?! Бенеро…

– Все хорошо, сеньора, – твердо сказал врач, – дело обстоит так, как я и предполагал, а теперь вам придется кое-что сделать, но быстро. Очень быстро. Это единственное, чем мы можем помочь вашему мужу и вашему брату. Вы готовы?

– Да.

– Возьмите эту тварь. Вот так, хорошо… А теперь швыряйте его в зеркало. Со всей силы.

Инес швырнула.

3

Звон разбитого стекла прозвучал неожиданно и нелепо, и сразу же вскрикнула женщина. Инес!

Хайме стремительно обернулся. Сквозь дождь тающих на глазах зеркальных осколков несся ослепительный комочек света. Такое де Реваль уже видел. Когда, став братом Хуаном, стоял под куполом собора Святого Павла, ожидая, примет его Святая Импарция или нет. Приняла…

– Разбилось, – издалека печально сказала Инес, и кто-то ей ответил:

– Не надо жалеть.

– Не надо жалеть, – эхом откликнулся Диего. Сверкающий сгусток вырос, теряя сиянье и обретая все бо?льшее сходство с голубем, он мчался к застывшим перед новой схваткой врагам. Неужели Хенилья и впрямь избран, но почему, Господи?! Почему, ведь ты же отринул предавшего за серебро, чем же лучше предавший за мирскую славу?!

Белоснежный, как две капли воды похожий на Коломбо голубь изо всех сил несся к белому колоссу, но тот был слишком занят горбатым валуном, чтобы заметить горнего вестника. Обретя на мгновенье сходство с Дамантовым «Гигантом, мечущим камень», полководец резко распрямился, метнув глыбу в отпрянувшего Карлоса. Не ожидавший этого голубь не успел отвернуть и вместо того, чтобы усесться на мраморное плечо, с маху врезался в украшенную крестом и гирляндами роз кирасу. Ослепительно полыхнуло и тут же погасло. Ошалевший от неожиданности голубь метнулся в сторону, унося на крыльях полуденные отблески. Обычная птица, получив такой удар, валялась бы под ногами озверевших исполинов, папский голубь всего лишь испугался. В отличие от Карлоса, не преминувшего броситься на чуть замешкавшегося противника.

Удар бронзовой ноги по мраморной, тычок обломком дерева в каменную грудь, чудовищный, доселе неслыханный вой и треск, словно обрушился пласт штукатурки…

– Ррраздавлю! – Вправду ли это проревел Орел Онсии или Хайме только послышалось? Огромная белая фигура прыгнула вперед, заставив вздрогнуть и застонать истоптанный берег. Каменные руки облапили пустоту в какой-то ладони от откинувшегося назад бронзового. Отступив на два шага и выпрямившись, де Ригаско поудобнее перехватил свою дубину. Командор тоже выворотил оказавшееся на дороге дерево.

– Крест! – Лицо де Гуальдо кажется маской. Маской ужаса и удивления. – Где крест?!

Гонсало де Хенилья в бешенстве рвется вперед, чтобы раздавить ненавистного гранда. Луна светит ярко, ярче, чем минуту назад. Словно бы порыжевший свет бьет в оскаленное каменное лицо, липнет к шее и рукам осатаневшего командора, волной скатывается по груди… Так вот что заметил Диего! На кирасе больше нет креста, лишь выщербленные розовые гирлянды…

– Скорее!!! – визжит в мозгу. Хлопают крылья, в плечо вцепляются птичьи лапки. – Покинь это место… Отринь Зло, и спасешься…

Коломбо?! Он-то откуда здесь взялся?

– Почему ты не в мешке?!

– Самозванец! – верещит голубь и лезет за пазуху. – Прикрылся именем Господа, а сам… Богохульник! Еретик… Обманщик!

– Головой ударился? – Не узнать Коломбо – это надо суметь! Фидусьяр везде найдет своего импарсиала, но чего его понесло к Хенилье…

– Самозванец, – рявкает голубь и ныряет с головой за пазуху. Ладно, не до него. Дубина Карлоса попадает мраморному по руке, и Хенилья теряется. Воя от боли, командор на полусогнутых ногах словно бы пляшет нелепый крестьянский танец, тяжело размахивая дубиной, а де Ригаско… Де Ригаско прорывается в ближний бой! Бронзовый сапог вновь бьет по мраморной голени. Треск, полный смертной злобы вопль… Истукан с грохотом и воем рушится на землю, но успевает махнуть стволом. Удар не просто сбивает Карлоса с ног, но отбрасывает к самой кромке воды – с таким звоном падает с лафета и катится под гору пушка.

Коломбо высовывает клюв наружу.

– В Рэму, – требует он, – бежим в Рэму, и я не скажу, что ты гостил в замке демонов и отступников, а твоя сестра грешит с суадитом…

– Мерзавец! – рычит Карлос, приподнимаясь на локте, и Коломбо прячется. Звон, грохот… Двое пытаются встать. У Хенильи обломок ноги уходит глубоко в землю. Карлос опирается на колено, потом на дубину и рывком вскакивает.

– Тебе не подняться, – твердо говорит он врагу, – ты проиграл.

– Тебе так этого хочется, герцог, – белое лицо изъедено злобой, словно проказой, но это просто крошится мрамор, – но я еще отправлю тебя к Сатане!

Белое чудовище буквально ползет на коленях к ближайшей глыбе, герцог поудобнее перехватывает свое оружие, а командор уже стоит, опершись на камень и держа дубину одной рукой. Стволы сталкиваются, как мечи, глухой деревянный стук кажется ошибкой. Карлос перекидывает дубину в левую руку. Как светятся у него глаза – так горит на солнце осенняя листва, так сияют по вечерам витражи в церкви Святой Изабеллы…