Книга Ласка сумрака - Лорел Гамильтон

Андаис правит Неблагим Двором больше тысячи лет. Мой отецоднажды заметил, что для нее главное – быть королевой, все остальное –второстепенно. И теперь она готова отречься от трона, если Кел или я всего лишьсумеем обзавестись наследником. Как я уже сказала, сидхе колоссальное значениепридают детям.

Такова была сказка для публики, скрывавшая многое, например,то, что Кел пытался убить меня и сейчас как раз отбывал наказание за это.Репортеры не знали многого, и королева желала, чтобы так оно и осталось. Такчто мы держали язык за зубами.

Моя тетка заявила мне, что она желает наследника своейсобственной крови, даже если эта кровь подпорчена, как у меня. Как-то, когда ябыла ребенком, она попыталась утопить меня, поскольку у меня было недостаточномагических способностей и, следовательно, я не была сидхе с ее точки зрения,хоть не была и человеком тоже. Лучше, когда моя тетушка довольна. Когда онадовольна, меньше смертей.

– Я догадываюсь, что вашей нанимательнице не хочетсяпопасть на глаза этой своре репортеров под нашей дверью.

И снова сияющая фирменная улыбка Джеффри. Правда, на сей разв его глазах читался не двусмысленный намек, а облегчение.

– Значит, вы согласитесь побеседовать с ней в болееуединенном месте?

– Принцесса не станет встречаться с вашейнанимательницей наедине где бы то ни было, – объяснил Дойл.

Джеффри покачал головой:

– Нет, конечно, теперь я это понимаю. Моянанимательница просто желает избежать репортеров.

– За исключением использования чар против прессы, чтонезаконно, – заметила я, – я не вижу, как мы можем полностью избежатьих внимания.

Настроение Джеффри снова упало. Я вздохнула. Сейчас мнепросто хотелось, чтобы он исчез навсегда. Следующий клиент, милостью Богини,наверняка будет менее склонен впадать в замешательство, а мой босс Джереми Грейуже получил безвозвратный задаток. Сейчас у нас было больше дел, чем мы моглисправиться. Может быть, просто сказать Джеффри Мейсону, что с меня хватит?

– Мне запрещено произносить вслух имя моейнанимательницы. Она сказала, что это, возможно, будет кое-что значить для вас.

Я пожала плечами:

– Прошу прощения, мистер Мейсон, но это мне ни о чем неговорит.

Он еще сильнее нахмурил брови.

– Она была почти уверена, что этого хватит.

Я покачала головой:

– Извините, мистер Мейсон.

Я встала. Рука Китто скользнула по моей ноге вниз – чтобы невысовываться из пещерки, образованной моим столом. Он не плавился в солнечномсвете, что бы ни говорилось в сказках, но страдал агорафобией.

– Пожалуйста, – промямлил Джеффри, –подождите. Наверное, я просто не смог правильно выразиться.

Я скрестила руки на груди, не пытаясь снова сесть.

– Мистер Мейсон, мы потратили целое утро, и теперьпоздно начинать игру в двадцать вопросов. Или расскажите нам что-нибудь болееконкретное о проблеме вашей нанимательницы, или ищите других частныхдетективов.

Он протянул руки вперед, почти коснувшись ими стола, потомснова уронил их себе на колени.

– Моя нанимательница хотела бы встретиться с кем-нибудьиз ее собственного рода.

Он глядел на меня, будто просил наконец-то понять.

– Что вы имеете в виду, говоря об ее собственномроде? – нахмурилась я.

Он также нахмурился, явно потеряв почву под ногами, ноупрямо продолжал свои попытки объяснить мне:

– Моя нанимательница – не человек, и она... отличноосознает, на что способны фейри высшего двора.

Он говорил почти шепотом и будто с мольбой, будто даваяпонять, что это – наибольшая подсказка, которую ему разрешено дать мне, и оннадеется, что я соображу.

К счастью или к несчастью, я сообразила. В Лос-Анджелеседовольно много фейри, но, за исключением меня и моих стражей, лишь у одной былодостаточно королевской крови – у Мэви Рид, золотой богини Голливуда. Она былазолотой богиней Голливуда уже пятьдесят лет и, поскольку была бессмертной ивечно молодой, могла оставаться ею еще лет сто.

Некогда она была богиней Конхенн, пока Таранис, Король Светаи Иллюзий, не только отправил ее в изгнание от Благого Двора, но и изгнал изволшебной страны вообще и всем фейри запретил общаться с ней. Она сталаотверженной, все равно что мертвой. Король Таранис – мой двоюродный дед, такчто формально я пятая в череде наследников его трона. На самом-то деле я не вфаворе у сияющего двора. Еще в детстве мне определенно дали понять, что мояродословная недостаточно хороша для них и что никакого количества благойкоролевской крови в моих жилах недостаточно, чтобы избыть тот факт, что я –наполовину неблагая.

Что ж, так тому и быть. У меня теперь был двор, который ямогла назвать родным, и Благой Двор мне больше не нужен. В юности было время,когда он значил для меня многое, но эту боль я пережила. Моя мать принадлежалак Благому Двору, и она оставила меня неблагим ради своих политических амбиций.У меня не было матери.

Поймите меня правильно: королева Андаис меня тоженедолюбливает. Я до сих пор не совсем понимаю, почему она сделала менясонаследницей. Разве что из-за недостатка кровных родственников. Такоеслучается, если достаточное количество родственников уйдет в мир иной.

Я открыла рот, чтобы произнести имя Мэви Рид, ноостановилась. Моя тетка – Королева Воздуха и Тьмы, и все, сказанное в темноте,рано или поздно становится ей известным. Не думаю, что король Таранис обладаетсходным даром, но стопроцентной уверенности у меня нет. Королеве наплевать наМэви Рид, но не наплевать на что-либо, что может быть использовано противкороля Тараниса или послужить предметом для торговли с ним. Никто не знаетпричины изгнания Мэви, но Тараниса это дело очень волновало. Возможно, ему будетважно знать, что Мэви сделала нечто запретное – вошла в контакт с одним изчленов двора. По негласному правилу, если один из дворов изгонял кого-либо изволшебной страны, другой двор соглашался с наказанием. Надо было отправитьДжеффри Мейсона обратно к Мэви Рид. Надо было сказать "нет". Но яэтого не сделала. Когда-то давно, почти ребенком, я спросила одного изпридворных о судьбе Конхенн, и это услышал Таранис. Он избил меня почти досмерти, избил как собаку, попавшуюся под ноги; а весь этот прекрасныйсияющийдвор стоял и смотрел, как он это делает, и никто, даже моя мать, непопытался мне помочь.

Я дала согласие встретиться с Мэви Рид сегодня же послеобеда, поскольку впервые у меня оказалось достаточно силы и влияния, чтобы непосчитаться с Таранисом. Тронь он меня сейчас – и это может привести к войнемежду дворами. Таранис, может, и эгоманьяк, но даже его спесь не стоитполномасштабной войны.

Впрочем, если учесть нрав моей тетки, войны может и не быть– поначалу. Я под защитой королевы, а это означает, что любой, кто меня тронет,будет держать ответ лично перед ней. Даже война может стать для Таранисапредпочтительнее, чем личная месть королевы. В конце концов, он был бы воюющимкоролем, а королям редко доводится видеть действия на передовой. Но еслиТаранис достаточно разозлит королеву Андаис, ему придется в гордом одиночествеощущать себя всей линией фронта.