Книга Любить нельзя ненавидеть - Ольга Герр

— Отвернуться! — рявкнул Корвин.

Они выполнили приказ неохотно. Еще бы, такое зрелище. Но ослушаться побоялись. Так только подглядывали украдкой из-за плеч. Знали: глава Черного клана в гневе не щадит никого — ни правых, ни виноватых.

Вторая девушка вскочила и бросилась к подопечной. Обняв ее за плечи, повела назад в рыдван. Корвин отправился туда же. Следом за девушками он забрался внутрь.

— Что я опять сделала не так? — всплеснула руками Эйвери.

— Нельзя расхаживать голой перед мужчинами, — произнесла ее спутница.

— Почему?

Ее удивление было неподдельным, и Корвин прикрыл глаза рукой. Ощущение, что он угодил в общество душевнобольных, крепло с каждым часом.

Он обдумал ответ и в итоге сказал, не желая пускаться в объяснения реальной причины:

— Вид обнаженной девушки оскорбляет мужчин.

— Вот как, — девчонка приняла его слова за чистую монету. — Я этого не знала. Наверное, надо попросить прощения у солдат?

Она дернулась к двери, но он рукой преградил ей путь.

— Не стоит. Я поясню им ситуацию. Уверен, они тебя простят. Но впредь будь осторожнее.

— Такого больше не повторится, — заверила она.

Что ж, одной проблемой меньше. Хотя бы по этому поводу можно не волноваться. Теперь пора и о повстанцах подумать. Вот они настоящая беда, а он нянчится с девчонкой.

Повстанцы уже не первый год пытались свергнуть Черный клан. Еще отец Корвина имел с ними дело. Проклятые партизаны! Спят и видят, как бы извести его. И все ради того, чтобы освободить четыре стороны света от власти Черных. Не дождутся. Едва он получит полную силу теурга, уничтожит всех до одного.

Потому-то Эйвери так важна для повстанцев. Такой шанс опрокинуть Черный клан они не упустят.

Глава 4. Повстанцы

Я проснулась посреди ночи от холода. Спать ложились бок о бок с Санти — в рыдване особо не развернешься. Но сейчас место Младшей воспитательницы пустовало.

Я села, поморщившись от боли в руке. На предплечье налились синяки — отпечаток в форме пальцев Корвина. Он так меня схватил, что остались кровоподтеки. Прямо метка — я принадлежу ему. Я ужасно на него злилась за это. Никто раньше не применял ко мне силу.

Я выглянула в окно. У ближайшего дерева померещились две тени. Прежде чем выйти из рыдвана, накинула халат, помня слова Корвина о том, что девичья нагота неприятна мужчинам. В этом вопросе поверила ему на слово, хотя считала подобное странным. Мы с воспитательницами друг от друга не прятались. Да и что прятать-то — дарованное Прародителем тело? Какой в этом смысл?

Но когда дело касалось мужчин, я ступала на неизведанную почву, а потому полагалась на знания других.

— Санти, — позвала, подкрадываясь к дереву.

Воспитательница не слышала, хотя это точно была она. Я узнала ее моментально.

Бедняжка попала в ужасное положение: один из солдат прижал Санти к дереву и вцепился зубами ей в шею. До чего это, наверное, больно и неприятно! Подтверждая мои опасения, Санти тихонько застонала.

Испугавшись за близкого человека, я, недолго думая, схватила с земли камень и запустила его в голову солдату. Недаром славилась меткостью (набила руку, сбивая яблоки с верхушки деревьев): угодила точно в цель. Солдат рухнул как подкошенный.

— Санти, — поторопилась я к воспитательнице, — ты в порядке?

Девушка застыла, прижав ладони к щекам. Конечно, она в шоке. Пережить нападение это вам не шутка. А солдат, главное, каков. Вечером у костра читал Санти стихи (до меня долетали обрывки их разговора), потом проводил ее до рыдвана, долго держал за руку, не желая отпускать. А ночью подкараулил и напал. Наглец!

Я отбросила волосы с плеч Санти, осмотрела шею, но не заметила следов укуса. Кожа была чиста. Как же так?

— Ты что натворила? — возмутилась подруга.

— Спасла тебя от этого ненормального. Он тебя укусил!

— Он меня целовал, — простонала Санти, закатывая глаза. — Зачем лезла, куда не просили?

Вот тебе и благодарность. Я сложила руки на груди.

— Как будто я не знаю, как целуют, — проворчала. — Целуют в щеку, а покойников в лоб на прощание. Но никак не в шею.

— Ты удивишься, если я тебе скажу, куда мужчина может поцеловать женщину, — ответила воспитательница, пытаясь привести в чувство солдата.

Подробности о поцелуях я так и не выяснила — в этот самый момент над лагерем пронесся пронзительный свист, а за ним последовал звон металла.

Первой опомнилась Санти.

— В рыдван, быстро, — скомандовала она, срываясь с места.

Я бросилась за ней, но добраться до спасительного рыдвана нам помешали: мужчина в темно-зеленой одежде под цвет леса перегородил путь. Он скрывал лицо лоскутом ткани, значит намерения у него дурные. Друзья не прячут лица.

Моя догадка была верна: мужчина направил на нас шпагу. Он ничего не говорил, просто молча приближался, а мы в свою очередь пятились. Достигни он цели, нам придется туго, но тут на помощь подоспел солдат из нашего отряда. Мужчины сцепились между собой, а Санти, схватив меня за запястье, метнулась прочь.

Мы все-таки сели в рыдван. Через окно я наблюдала за боем, развернувшимся на поляне. Откуда повыскакивали эти странные люди с закрытыми лицами? И что плохого мы им сделали?

Казалось, сам лес порождает мстительных духов. Все больше и больше. Солдат для обороны не хватало. И хотя ими руководил Корвин, будучи в самой гуще сражения, они не справлялись.

В какой-то момент нападающие, обогнув с флангом отряд защитников, пробились к рыдвану. Мы с Санти держали дверь изнутри за ручку, мешая ее открыть. Даже ногами в стены упирались, но, конечно, мужчины были сильнее. Они ворвались внутрь и за волосы вытащили нас на улицу. От боли из глаз брызнули слезы, мир подернулся пеленой, и я сперва подумала, что увиденное мне померещилось: мужчина занес шпагу для удара и вонзил ее Санти в грудь. Воспитательница вскрикнула. Тонкая струйка крови потекла из уголка ее губ. Глаза закрылись, и она рухнула на землю.

Я вырвалась из удерживающих меня рук. Кинулась к Санти, упала перед ней на колени. Встряхнула девушку за плечи, но та не реагировала. Воспитательница была мертва.

Вид смерти поразил меня. Ничего более безобразного, чем отнятая молодая жизнь я не встречала. Желудок скрутили спазмы, и я зажала рот рукой, сдерживая рвотные позывы.

Кто-то грубо дернул меня за плечо, поворачивая лицом к себе. Алая от крови шпага нацелилась на меня. Настал мой черед. Сейчас я присоединюсь к Санти. Буду так же лежать сломанной куклой на траве. Еще одна загубленная жизнь.

Но мне повезло: шпага не достигла цели. Мужчину сбил с ног солдат. Оба упали на землю и покатились, а я вскочила на ноги. Огляделась. На поляне творилось что-то невообразимое. Я уже не разбирала, где свои, где чужие, и на чьей стороне перевес.