Книга По следам полка Игорева - Станислав Росовецкий

– Не нужно тревожить прах почтенного боярина. Ты, Хотен, нашел единственно правильную разгадку. А вот с поимкой убийцы я бы повременила. Надо сначала попытаться вызнать, сам ли Чурил замыслил убить своего хозяина или же его нанял кто. А уж если не выведаем ничего о заказчике, тогда только ловить и пытать – просто другого способа выведать о заказчике не будет.

Хотен кивнул, соглашаясь. А вот молодой Неудача Добриловича заявил, снова не глядя ему в глаза:

– Я и тому удивился уже, да только промолчал, почтеннейший Хотен Незамайкович, что баба сия, мне ведомая как твоя раба, присутствует на нашем тайном разговоре. А сейчас ещё посмела и свое слово сказать!

– Баба сия, Неудача, не раба мне, – заговорил Хотен твёрдо, но без особого желания раскрывать перед этим молокососом свои семейные отношения, – да куда тут денешься? Приходится заради дела. – Не раба мне Прилепа, а свободная слуга, моя верная подруга и помощница. Теперь, как состарился, весь розыск, тот, что на ногах, ею делается, а вот думаем мы вместе. Что мне ведомо, то и ей. И если решишься ты довести до конца розыск убийцы отца твоего, придётся тебе довериться ей, потому что искать будет Прилепа.

Хотен замолчал. Он вовсе не собирался сообщать о том, что Прилепа, помимо всего прочего, ещё и мать пятерых его детей – двух сыновей и трёх дочек. Дочери уже выданы замуж, а старшего из сыновей Прилепы, Сновида, крещёного Михаилом, Хотен собирается туда попозже признать своим законным сыном и наследником. Прибрачить, как говорят киевляне в таких случаях, и в таких случаях тут единственный путь – стать под венец с матерью Сновида. Чуть попозже… Ожегшись на первом браке, Хотен не пожелал снова испытывать судьбу и даже на Прилепе побоялся жениться, хоть она тысячу раз доказала ему свою верность и преданность…

– Ну вот что, – произнес Хотен значительно. – Коня ты мне пригони, ибо убийцу я тебе нашёл. А на заказчика, коли был такой, мы с Прилепой выйдем, никуда не денется. Давай теперь вспоминай, не обидел ли твой покойный отец чем-нибудь Чурила.

– И не ври, – бросила Прилепа. – Не старайся отца обелить. Тут только правда нужна. Не отбил ли твой батюшка у Чурила девку?

У молодого Неудачи Добриловича отвалилась челюсть. А Хотен крякнул и, развернувшись на скамье, встретил торжествующую улыбку Прилепы. Видать, уже успела баба кой-чего раскопать. Ну и слава Богу, если заказчика не было. Не знаешь ведь, на кого рискуешь выйти и самому подставиться из-за какого-то коня. Вздохнул Хотен и обратился снова к юноше:

– Отвечай же Прилепе, да без вранья!

И пока морщил юноша свой гладкий лобик, вдруг понял Хотен, кого именно напоминает ему этот недотепа и почему столь приятен для лицезрения.

Глава 3

Небесное знаменье не к добру, а доклад разведчиков и того хуже

Войско Игоря Святославовича, к которому на пути успели присоединиться дружины из Путивля и Рыльска, а также черниговские ковуи во главе с боярином Ольстином Олексичем, на рысях подходило к Донцу. Видны были уже поросшие лесом берега неширокой в верховьях реки, и старик-тысяцкий Рагуил Добрынич не удержался и похвастался тем, как точно вывел он князя к удобному броду. День медленно перетекал в тихое предвечерье, когда в природе произошли странные изменения. Едва намечавшиеся сумерки вдруг резко сгустились, тени от заходящего солнца почернели.

– Княже, солнце! – захрипел Рагуил, показывая нагайкой на запад.

Игорь Святославович и сам уже увидел, что солнце меняется, чёрная круглая тень медленно, но неуклонно его пожирает. Тут в глазах у него позеленело, он натянул поводья, оглянулся на войско: зелёные пятна помалу рассеялись, однако люди и кони быстро и неумолимо чернели. Игрун под князем запрядал ушами, взбрыкнул и жалобно заржал. Ему ответили кони за спиной Игоря, заворчали дружинники, завыли, оплакивая гибнущее солнце, ковуи. Из ближней яруги донёсся протяжный волчий вой, откуда-то издалека – тявканье лисиц.

Князь Игорь затаил дыхание, сотворил «Господню молитву» и перекрестился. Тем временем небо вокруг солнца словно сгустилось, на нём проступили звезды, будто смотришь на небо из глубины колодца. Солнце, наполовину съеденное уже чёрной тенью, похожей на круглую княжескую шапку, выглядело теперь скорее как месяц. Однако не поддавалось светило тёмному врагу своему, отчаянно боролось, и из-под рогов нового яркого светила выбивались как бы раскалённые угли и языки пламени. Но вот тень явно сместилась в сторону, звезды потускнели. Игорь Святославович шумно вздохнул и ещё раз перекрестился. Отчего он так перетрусил? Дикие ковуи, те могли испугаться, язычники непросвещённые, что светлое солнце погаснет навсегда, но он-то сам ведал же, что затмения случаются время от времени, а солнце всегда возвращает себе первоначальный облик… Вот, уже светлеет снова вокруг, уже сияет светило почти по-прежнему, а вот и последний полумесяц тени соскользнул с солнечного диска.

И не заметил, как князья, молодые Владимир, сын Игорев старший, и Святослав Ольгович Рыльский, подтянулись к нему и Рагуилу. Последним подскакал угрюмый Ольстин Олексич, доверенный боярин брата Ярослава, приведший из Чернигова ковуев. Лица у людей бледные, кони какие-то взъерошенные, словно после битвы. Игорь Святославович выпрямил спину и заставил Игруна встать под стягом.

– Что скажете про знамение сие, братия и бояре? – спросил небрежно.

– Испужался я, батюшка, – чистосердечно отозвался Владимир.

– Ясно, что знамение не на добро, – подбоченился Святослав. – Однако же…

И не договорил юноша-князь, поник головою. Рагуил, подождав, не скажут ли ещё чего молодые князья, заговорил осторожно:

– Знамение скверное, князь Святослав Ольгович прав.

Не поздно и воротиться. А князю Всеволоду Святославовичу послать о том на Оскол гонца.

Ольстин Олексич, не очень-то, видно, испугавшийся затмения, хлопнул Рагуила по плечу, сверкнул раскосыми чёрными глазками:

– Напрасно ты всполошился, старик! Вон ковуи мои, и те приободрились, когда солнышко наше светлое чёрного ворога с себя скинуло. Княже, как можно упустить такую удачу? И чего тогда ради наглотался я за сию зиму дыма у половецких костров?

Все понимали, что последнее слово за Игорем Святославовичем. Он же помедлил немного. Была в их роду одна зловещая закономерность: предки Игоревы, включая Олега Святославовича, родоначальника Ольговичей, умирали большей частью после солнечных затмений. Последним в сей страховитой череде, через месяц после зловещего затмения умер дядя Игорев, Всеволод Ольгович. Правда, смерть покойного отца Игорева никаким затмением не сопровождалась. Да и о чём речь? Касается эта семейная злая примета только его, Игоря, а против судьбы, как против рожна, не попрёшь. А сказать людям лучше вот как…

– Братие и бояре! Знамения небесные от Бога, и один только Бог и ведает, на добро они или на зло. Что ж, поедем вперёд и сами увидим.

Ольстин Олексич тут же попросил слова и показал на солнце, уже совсем оправившееся после недавней невзгоды: