Книга Сорок тысяч - Константин Нагаев

Все. Это полный провал операции. Это шмурдяк разума. Клоака. Слова другого нет в голове.

Встал. Закурил. Подошел к окну. Полнолуние. Красота. И на улице тепло. Слышно, молодежь мучает гитару и район. И табак сладкий. И мир дерьмо и нелепость.

– Спасибо. Но я, пожалуй, пропущу. Давай я вынесу твои вещи на улицу. Одевайся.

Хватаем. Два чемодана. Быстро бегом вниз. Поскорее.

– Ключи от квартиры.

– Вот.

Сейчас заплачет.

– Надеюсь, ничего моего не прихватила?

– Глеб…

– Не произноси мое имя.

Схватила за шею. Полезла губами. Поцеловала таки. Оттолкнул.

– Ну, ты будешь по мне скучать? Ничего, если я тебе писать буду иногда?

– Пиши. Какая мне, в жопу, разница, что не читать. И вообще… иди ты на хуй, сука.

В подъезд. Наверх. Домой.

На кухонном столе кружка. С ее чаем. Ее кружка. Ее кружка с ее сраным чаем.

Открыл балкон и швырнул на асфальт. На мелкие осколки. Хватит.

Еще сто коньяка. Почту просмотрю завтра. Эсэмэска Андрюхе: «Как хочешь, а в 12 у меня». И спать. Это был хороший на урожай год. Дадим лозе отдохнуть. Гай тоже спит. И вот…

Утром первым делом принял ванну. Дважды. В перерыве поблевал и покурил. Затем пошел к студентам – соседям по площадке. Они снимали на пятерых совершенно пустую однушку. Спали на матрасах и вели себя относительно тихо.

Звонок. Открыл парень. Желтая майка. Сонные глаза.

– Тебя как зовут?

– Слава… А что? Мы вроде тихо…

– Не ссы. У нас акция. Помощь студенчеству. Буди своих архаров. Будем вас мебелировать. Жду у себя.

Через пятнадцать минут охреневшие от счастья студенты уже тащили к себе двуспальную кровать, а потом шкаф и ночной столик. Студенты кланялись и обещали щедро отблагодарить после сессии. Все оставшиеся Светкины шмотки я сложил в покрывало и вытащил на помойку.

В комнате не осталось ничего. Акромя Венеции.

В два приперся Андрюха.

– Пунктуален ты, брат…

– Ты не указал часовой пояс.

– Понятно. Спецодежда есть?

– Говно вопрос – купим. А что?

– Надо, понимаешь, подкрасить кое-что.

– Че те щас от меня надо? Говори – и дано те будет.

– Поехали в магазин. И у тебя это… плотник есть знакомый?

– Завхоз из клуба. Мужик пьющий, но рукастый.

– Тогда вперед.

Мы заехали в стройряд. Там я купил 6 банок черной краски, валики, кисточки и замок. Андрюха вызвал по телефону Потапыча (в свое время этот тип медвежатничал и имел несколько ходок за спиной, но возраст уже не тот, и помер бы он на помойке, не подбери его Андрюха), своего завхоза, который без лишних слов за двадцать минут и пол-литру врезал в дверь спальни замок.

После того, как Потапыч отбыл для распития прибылей, мы покрасили потолок, стены и пол в черный цвет. Даже батарею и окно. Висела только люстра с одной лампочкой. Но стены сжирали свет, так что получилась отличная пыточная.

– Андрюх, тебе не кажется странным то, что я делаю? Ты даже не спросил ничего.

– А что спрашивать? Каждый по-своему сходит с ума. А у тебя все логично – пошла темная полоса в жизни. И ты решил запереть ее в одной комнате. Вроде все понятно. Сегодня у меня переночуешь. Краской так воняет, что даже тараканы сегодня уйдут ночевать к соседям. Собирайся. Поедем в баню. Пожрем. А потом рисанемся по ночному городу

– На порт?

– Безусловно, коллега. «Роллинг Стоунз» и прочее. И фотик прихвати. Может сгодиться. На том и порешили. И сигаретка перед затяжным прыжком в сон.

Второй день

Это утро началось с обычных процедур. Протирание глаз. Растягивание затекшей ноги. Почесывание пуза. Стакан холодной кипяченой воды. Очень ускоряет процесс. Туалет со всеми вытекающими. И завтрак.

А потом кофе, ветки за окном. И первая за день сигарета. Сигарета – друг. Настоящий. Верный. Бросить друга – выше моих сил.

СИГАРЕТА

Первой была «Астра». В девять лет. Соседская девочка Валя. Тайное похищение сигареты из полупустой пачки ее отца и передача мне.

Мать уходила на работу рано. Я просыпался. Готовил себе яичницу. Делал вид, что чистил зубы. А потом хватал книгу с полки в зале и заваливался на диван. С учебой проблем не было. То ли в силу моей лени, то ли гениальности все домашние задания я делал в школе.

И вот на том самом диване я читал книги. Первого Хемингуэя. Первого Фейхтвангера. И, конечно, Верна.

В обед (а иногда и раньше) приходила Валя. И в этот раз она принесла сигарету. И я, как настоящий мужчина, просто был обязан ее выкурить.

– Вот. Надеюсь, он не узнает.

– Пойдем на балкон, чтоб запаха не было.

– А вдруг кто увидит?

– Мы на пол сядем…

И вот с добычей и коробком спичек пробираемся на балкон. Прижимаюсь спиной к перегородке под перилами. Кое-как прикуриваю сигарету. Облако расползается вокруг меня.

– Ну как? Вкусно?

– Я не знаю. Еще не распробовал.

– Папа дым вот так – Валя сложила губы, поднесла воображаемую сигарету ко рту, вдохнула глубоко, и выдавила воздух через нос – делает…

Я вглотнул клуб дыма. Он застрял в гортани. Я продавил дальше. Подташнивало. Но терпимо.

– А теперь выдыхай!

Я выдавил дым в нос. И в этот момент я понял, что чувствуют книги, которые падают с книжной полки. Голова развалилась, а потом сегментами начала уезжать набок. В глазах носилась оглушительная мозаика.

– Ну? Как?

– Хорошо. Прямо как по-взрослому. Только голова кружится.

И не было в мире бед. И не было печалей. Взрослый мальчишка Глеб вступал в клуб настоящих мужиков. Правда, рефлексы так и подвигали взблевнуть.

Я спровадил Валю в школу. Попросил сказать, что у меня болит живот. А сам завалился на диван, минут пять поплавал в воздухе и уснул.

Есть люди, которые говорят: «Я один раз пробовал курить. Мне не понравилось и я решил, что никогда не буду». К приходу матери я выспался. Умылся. И точно знал – буду. По одной простой причине – мне это нравится.

В двенадцать, когда мои одноклассники только начинали, я уже первый раз бросил. Я не курил до конца школы. Вернее, до окончания девятого класса. Меня практически выдавили из школы. Я мог бы претендовать на золотую медаль, но двойка по поведению отшвырнула меня в реальный мир.