Книга Умение не дышать - Сара Александер

– Нет. Не такой вопрос. – Я понижаю голос – на случай, если кто-то подслушивает: – У тебя флешбэки бывали?

– Чего?

– Флешбэки, – повторяю погромче.

Стайка учеников класса сталкивает нас с дорожки.

Диллон несколько секунд стоит с раскрытым ртом. Так порой делает мама, когда не хочет отвечать.

– Понятия не имею, о чем ты…

– Эй, оболтус!

По другую сторону дороги стоят приятели Диллона и машут ему руками как полоумные.

Несмотря на то что Диллон тот еще «ботаник», друзей у него в школе – тонны. Большинство из них я даже по имени не знаю, потому что они называют друг дружку дикими кличками или обращаются ругательными словечками вроде «оболтус» или «пьянь».

Диллона окликнул долговязый парень с черными волосами, стоящими торчком. Он всегда носит белые кроссовки «Адидас», хотя, по идее, ходить в школу в кроссовках не положено.

– Дильмейстер! Давай сюда! – кричит черноволосый.

– Попозже встретимся, о’кей? – говорит мне Диллон.

Он ждет, пока проедет машина, и бежит через дорогу. Парень в кроссовках машет мне рукой. Наверное, Диллон попросил своих дружков не обижать меня. Я машу рукой в ответ, сую руку в карман и смотрю себе под ноги.

Я одна. Теперь мне остается только подойти к девицам с дамскими сумочками вместо рюкзаков. Никак не могу понять, куда же они кладут учебники. Когда я рядом с Диллоном, эти девицы меня не трогают, а когда я одна, они окружают меня и начинают отпускать шуточки по поводу моей прически или обтягивающих брюк. Предводительница у них – Эйлса Фитцджеральд. Эйлса готова грубить всем подряд, но ее излюбленная мишень – я. С самого первого дня, когда мы встретились. Мальчик из другого класса столкнул ее в пруд возле школы. Я хотела помочь. Пыталась, но боялась свалиться в воду и утонуть. Я даже говорить не могла из-за своего треклятого ларингита. В общем, я побежала за учителем, но к тому времени, как я вернулась, половина школы успела полюбоваться Эйлсой Фитцджеральд, облепленной тиной. С тех пор Эйлса взяла за правило мстить мне и смеяться надо мной за мою трусость и молчание в тот день.

Эйлса налетает на меня, и я с трудом удерживаюсь на ногах. – Эй, ты еще тут? А мы-то все надеялись, что ты сдохла на каникулах, – говорит она.

Я иду вперед. Иногда мне хочется умереть, но кто же тогда будет присматривать за Эдди?

Глава восьмая

Фортроуз – самый крупный город на Черном острове, но все равно он маленький. В нем даже нет ни кинотеатра, ни боулинга. Посередине города извивается главная улица с убогими магазинчиками, притиснутыми друг к дружке. Летом в них продают лопаты и ведра, а зимой – зонтики. Из нормальных магазинов у нас только «Супердраг», «Ко-оп» и булочная.

Люди здесь хотят знать все про каждого. И почти все в Фортроузе знают, кто я такая.

«Ты ведь Элси Мэйн, да? – спрашивают меня. – Малышка Колина?»

У моего отца куча знакомых – в основном женщины.

Иногда я вру и говорю: «Вы, наверное, ошиблись». В ответ эти люди сочувственно кивают головой.

Кроме общего убожества и уймы любителей сунуть нос в чужие дела, в Фортроузе есть масса укромных местечек. На одном краю города находится пляж Роузмарки. Там вдоль берега торчат острые скалы и из воды высовываются морские выдры. А на другом краю есть маленькая бухточка, которая не видна с главной дороги. В бухточке причалены к берегу несколько рыбацких лодок. Мы с Диллоном не должны одни подходить к воде – ну, по крайней мере, нам этого никогда не разрешали. Иногда мне хочется думать, что этого правила больше не существует, потому что мама с папой особо про это не говорят, но время от времени кто-нибудь из них психует, если мы приходим домой поздно, и ругают нас за то, что мы купались. Запрет дурацкий, если задуматься, – как мы можем не подходить к воде, если мы окружены ею со всех сторон? У меня свое правило: подходить к воде – нормально. Главное, не входить в нее.

После школы Диллон уходит с Ларой – может быть, чтобы не слушать мои вопросы, – а я отправляюсь прямиком к бухте, к лодочному сараю. Сарай притулился у деревьев, растущих вдоль узкого галечного пляжа. Это высокая деревянная постройка с большими арочными дверями, выкрашенными красной краской, и крышей, покрытой металлическим шифером. Впритирку к лодочному сараю на покосившихся деревянных сваях стоит здание бывшего яхт-клуба. Яхт-клуб несколько лет назад перебрался в новенькое, с иголочки, здание в Инвернессе. Бухта там блестит и сверкает. Так что этот клуб заколочен, а лодочным сараем давно никто не пользуется. И это мое секретное укромное местечко. Мое убежище.

Когда я иду по берегу, в меня чуть не врезается чайка, и мне приходится свернуть к воде.

И тут я замечаю лодку. Лодка маленькая, с оглушительно громким мотором. Мотор чихает и выбрасывает облако черного дыма, когда лодка подтягивается к скалистой стене бухты, где рядом с каменным уступом стоят на якорях другие рыбацкие лодки. В лодке четверо парней. Они веселятся, толкают друг дружку плечами. Парни постарше меня, им лет по семнадцать – восемнадцать. Я сажусь на гальку и делаю вид, будто смотрю на море. На троих странная одежда – поначалу я принимаю ее за легинсы, но, приглядевшись, понимаю, что это гидрокостюмы со спущенными с плеч рукавами. Рукава болтаются и походят на добавочные ноги. Один из парней голый по пояс. Даже издалека видно, какой он крепкий, мускулистый. Двое в футболках, а четвертый одет в черное с головы до ног – черные джинсы, плотная толстовка с капюшоном, солнечные очки. Такое чувство, что все четверо одеты для разной погоды. Они выбираются на вырубленный в камне причал по ржавой металлической лесенке. Первым идет парень, который с ног до головы в черном. Он с тяжелой на вид сумкой через плечо, в другой руке у него ласты. Смех парней наполняет сумерки, и мне грустно из-за того, что у меня нет компании друзей, в которой я могла бы проводить время. Парень в куртке с капюшоном смотрит в мою сторону, и я отвожу взгляд. Когда парни поворачиваются ко мне спиной, я на корточках забираюсь под помост покосившегося здания яхт-клуба и ползу по кучкам мусора и гальке к оторванной доске в стене лодочного сарая. Ширины щели хватает ровно для того, чтобы я могла протиснуться.

Внутри лодочного сарая лежит одна-единственная лодка – заплесневелая байдарка. Наверное, раньше она была оранжевая, а теперь выцвела и стала персиково-белой. Байдарка лежит рядом с закрытыми арочными дверями – так, словно не может дождаться, когда ее снова опустят на воду. Больше в лодочном сарае нет ничего. Только деревянные столбы вдоль стен и потолка. Наверное, когда-то к ним были подвешены другие байдарки.

Сегодня внутри сарая темно, но лучи закатного солнца проникают через щели в дверях, и на полулежат бледно-желтые треугольники. Пахнет затхло – так пахнут старое дерево и мох, но за два последних месяца я успела к этому запаху привыкнуть, он мне стал родным. На полу лежит пара одеял, есть и еще одно, в которое можно закутаться, когда холодно, как сегодня. Еще тут есть маленький шкафчик. Я его нашла на берегу и смогла затащить в сарай. В шкафчике я храню свои сокровища – колу, конфеты, спички, сигареты (когда они у меня есть), ручки, бумагу, игральные карты. Когда мне скучно, я раскладываю пасьянсы, но чаще просто сижу и слушаю, как шумят за стенами сарая дождь и ветер. Иногда внутрь прокрадывается туман.