Книга Клинок Богини, гость и раб - Анастасия Машевская

– О ком они говорили?

– Тетя Фахруса, двоюродная сестра отца. Она одна была рыжей из всех Яввузов. И у нее на лице, под левым глазом, красный след от ожога. В семье ее называли «Поцелованная огнем», – ответила Бану, не сводя немигающих глаз с собственных рук. Гор кивнул:

– Откуда у тебя нож?

Девочка наконец подняла глаза и уставилась на мужчину:

– У тебя.

«Рука Праматери» помолчал с полминуты, потом изрек:

– В следующий раз предупреди меня, я помогу.

– Угу.

Когда двое вернулись к подвязанному коню, Гор бросил Бану тряпку, чтобы вытерла руки, и посоветовал привыкать носить перчатки. Когда вновь оказались в седле и вышли на сквозную через заросли тропу, девочка выговорила:

– Бансабира.

Вскоре Гор вместе с Бану поднимался по сходням корабля.

– Ты ведь ясовка и танин к тому же, – проговорил мужчина. – Моря не боишься?

Бану помотала головой:

– Я была в море, дважды, с братом.

– Плавать умеешь?

– Плавать все умеют, – авторитетно заявила девочка. Гор хмыкнул.

За четыре дня до восьмилетия Бану прибыла в Храм Даг. Перед тем как сойти на берег, Гор вновь спросил ее:

– Ты точно согласна стать моей ученицей, Бансабира? Хорошенько подумай, потому что в Багровый храм могут войти только трое: Клинок Богини, гость и раб.

Бану оглянулась – да, самое время сказать такое, когда вокруг сплошь океан. Ладно, в любом случае Гор ведь предлагает ей стать его ученицей, а значит, со временем Клинком Богини, так что терять нечего. Ради науки убивать поганых Шаутов она бы за этим Гором посреди зимы и к медведю в берлогу залезла.

Девочка кивнула:

– Я буду гостьей.

На одном из Бледных островов, расположенных посреди Великого моря, между Ясом на севере и Ласбарном на юге, среди лесов и покатых пустынных холмов высилась песочного цвета крепость Багрового храма о пяти круглых башнях шестиметровой высоты. Когда путники приблизились к ее высоким стенам, один из стражей на воротах склонился и громко произнес:

– У кого из вас есть право голоса?

– У того, кто служит Матери Сумерек, – так же громко ответил Гор, вскинув голову и улыбаясь.

– Как ты служишь Ей?

– Воздевая сталь!

– От кого ты получил свою?

– От того, кто известен в этих стенах как Мастер Имшли!

– Что ты возьмешь здесь?

– То, что отдам!

– Открыть ворота! – приказал страж.

Конь ввез всадников внутрь обособленного от всего мира городка.

Бану плохо запомнила обстановку за неприступными стенами. Обычный небольшой городок, показалось ей: военные склады, оружейни, пункты снабжения, как в комплексе главной крепости Пурпурного танаара. За ними обширный торговый квартал и без числа маленьких глиняных домиков. Солдатни и гарнизонных в этом районе поменьше, чем у главных ворот. Где‑то с южной стороны мелькали, вздымаясь по холму, узкими полосками пашни. Наверняка и скот где‑нибудь держат, подумала девочка.

Остров был крутобок: Бану все время чувствовала, как конь под ними то поднимается в горку, то идет под нее. Горожане – все равно, одеты они были как воины, купцы или ремесленники – смотрели на Гора с восхищением. Вежливо кланялись и здоровались и в целом выглядели дружелюбно. Но были и другие: в рубищах и отрепьях, со страшной крестообразной отметиной на левой щеке.

В центре острова высилась обширная по площади ступенчатая пирамида из четырех ярусов с высокими потолками. В каждом из этажей в стенах были сделаны стреловидные окна. Округлые люки в потолочном перекрытии в боковых коридорах напоминали глаза: порой были открыты, и в храм озорливо заглядывало солнце, делая очевидным все вокруг; порой смеживались, и храм погружался в ночь, теряя все очертания.

Чем глубже внутри пирамиды находились комнаты, тем хуже становилось освещение. Только в центре верхнего этажа царствовало сияние – то солнечное, то лунное, то звездное: громадный каменный люк в крыше управлялся тяжелыми рычагами, которые тянули закованные в цепи рабы. Когда люк открывали по случаю тренировок или испытаний для обучавшихся, арена под ним – большая зала с расставленными по периметру на разных уровнях скамьями для зрителей – казалась святилищем.

«Багровый храм», – поняла девочка, когда Гор остановил коня у парадного входа с небольшой лестницей. Мужчина снял девочку с седла и пошел внутрь здания, молча требуя следовать за ним. И едва та перешагнула порог, оказавшись в полумраке древнего, возведенного из крупных блоков помещения, как в глазах померкло.

«Пристанище», – пронеслось в голове, и ноги подкосились. Когда Гор обернулся, девчонка уже лежала без чувств.

Гор вздохнул, закинул ребенка на плечо, как мешок, и пошел в кабинет одного из старейшин храма.

– Мастер Ишли, да будет милостива к вам Мать Сумерек, можно? – спросил он мужчину, прожившего по меньшей мере полвека, с поседевшими висками, потрепанными нервами и ясными ореховыми глазами. Половина правого уха отсутствовала, нос был сломан уже дважды. Окликнутый мужчина обернулся к Гору, поднялся и произнес:

– А, Тигламт, ты вернулся. Да будет Кровавая Мать Сумерек на твоей стороне, проходи. Все успешно?

– Все хорошо, я все сделал, – ответил Гор. Когда он проходил мимо Ишли, последний в очередной раз засмеялся:

– Слушай, это ты все еще растешь или я уже ссыхаюсь от старости? Прежде я доставал тебе почти до подбородка.

– Вы и сейчас достаете, – ответил Змей. – Мои не шалили?

– Нет, все смирно. Ими занимается Ирэн.

Гор, он же Тиглат, кивнул – хорошо.

– Новенький? – спросил Ишли, подбородком указав на ношу Гора.

– Да, подобрал в Ясе.

– Понятно. – Ишли обошел Гора, посматривая на Бану с разных углов. – Экий тощий мальчонка. Талантлив?

– Живучая и шустрая.

– Девица? А по ней и не скажешь.

– Точно. Куда поселить?

– В третьем подземелье еще есть свободные комнаты.

– Пойду отнесу, – взглядом указал на Бану. – Придется о ней позаботиться, пока не встанет. До начала обучения она считается гостем.

Бану открыла глаза через пару дней. Вокруг было довольно темно. С непривычки девочка с трудом различала очертания предметов.

– Где я? – спросила она у сидящего рядом Гора.

– Это твоя комната. Раз уж ты проснулась, поешь.

Комната напомнила Бансабире фамильный склеп Яввузов – мрачно, без света, немного сыро. Одна разница – залы в танском склепе огромны, а в ее комнатке едва можно развернуться. Кроме кровати здесь была тумба и два стула. Хотя второй явно был лишним.