Книга Время пить коктейли - Пэлем Грэнвил Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы ничего не понимаете!
– Вот именно. Как и Белочка.
Джонни задрожал и провел по лбу недоломанной ручкой. Граф смягчился. Он видел, что крестник попал в переплет, а мы должны жалеть таких крестников.
– Расскажи мне все, – посоветовал он. – В чем дело? Ты болен?
– Да.
– Господи! Чем же?
– Няней.
– Прости, не понимаю.
– У вас никогда не было преданных нянь?
– Конечно, не было. Они уходили через месяц, благодаря Бога за спасение. Но при чем это здесь?
– Как вы не поймете! Няня живет при мне четверть века, точнее – двадцать семь лет, чтоб ее черти драли! Она забрала всю власть. Неужели она ее уступит?
– Чепуха какая-то!
– Нет, не чепуха. Вы видели ее в действии. Прекрасная кухарка исчезнет, как горный снег. А почему? Из-за няни. Белочку она съест. При ее импульсивности…
– Няниной?
– Белочкиной.
– А, Белочкиной! Да, это в ней есть.
– Ну вот. Значит, при ее импульсивности она не выдержит, чтобы с ней обращались как с недоумком. «Делай то», «не делай того…» И еще фыркнет…
– Кто, Белочка?
– Няня.
– А, няня! Да, фыркнуть она способна.
– Вот именно. И зашипеть, вроде утюга. Тут с ума сойдешь. Но и это не все, она помнит мое детство. Можно ли боготворить мужа, если доподлинно знаешь, как он объелся пирогом и его вырвало? Я в два счета стану жалким из жалких. Знаю, знаю. Сейчас вы спросите, почему ее не выгнать.
– Спрошу.
– Разве можно дать человеку…
– Джонни! При мужчинах!
– Ладно, по уху.
– Ах, по уху! Нет, нельзя. Предложи ей денег.
– Где я их возьму?
– Не так уж много, фунта два в неделю…
– Ничего подобного. Пятьсот фунтов сразу.
– Сразу?
– Да.
– Странно… Казалось бы, небольшая пенсия…
– Предлагал.
– Она отказалась?
– Согласилась. Тогда я объяснился с Белочкой. Кстати, она хочет выйти за констебля.
– Белочка?!
– Няня.
– А, няня! За какого?
– За нашего, здешнего.
– Он подслеповат?
– Нет, навряд ли. А что?
– Трудно влюбиться в эту няню. Что ж, полисмены – смелый народ. Что было дальше?
– На чем я остановился?
– На том, что она согласилась. Казалось бы, все в порядке.
– Нет. Ее констебль выиграл пятьсот фунтов. Футбольное лото.
– Что же тут плохого? Наверное, она обрадовалась.
– Куда там, обиделась! Какая-то тетя Эмили вышла замуж бесприданницей, и муж оказался главным в семье. Захочет она новую шляпку, а он говорит: «Я что, Ротшильд? Пяти лет не прошло, как покупали». В общем, няня на это не пойдет.
– Одумайся, что ты говоришь! Тетя Эмили – бесприданница, у няни – твердый доход. Что хочет, то и купит. Ты ей об этом не напомнил?
– Напомнил, а что толку? Разве ее проймешь? Пятьсот фунтов, или браку не бывать. Так и живем.
Джонни воткнул перо в последнюю реплику Джервиса и подытожил:
– Мне уж показалось, что выход есть. Рискованный, это да, но до благоразумия ли сейчас? Вы читали мою последнюю книгу «Инспектор Джервис в тупике»?
– Как-то не успел. То Пруст, то Кафка…
– Ничего, ничего. В Англии многие ее не читали. Но кое-кто и читал, во всяком случае – я заработал на ней сто одиннадцать фунтов шесть шиллингов три пенса.
– Недурно.
– Взял сотню и поставил на Балламера.
– Ну, что же это! Фото показало, что Второй его обогнал.
– Да, будь у него морда подлиннее, мои беды бы кончились.
– А больше неоткуда достать деньги?
– Вроде бы неоткуда.
– Как насчет мебели?
– Я продал все, что мог. Остальное, как говорится, неотъемлемо от дома. Кроме этой горки, ее подарил двоюродный дед.
– Да уж, мерзкий предметец!
– Вот за нее меня не посадят. Скоро отдам на аукцион, фунтов пять выручу.
– Если найдется кто-нибудь подслеповатый.
– Хорошо, но где остальные четыреста девяносто пять? А, черт! Вы грабили банки, дядя Фред?
– Как-то не доводилось.
– Прямо хоть грабь. Но с моим везением окажется, что и в Английском банке денег нет. Одно утешение…
– Интересно, какое?
– Через век-другой это все будет не важно. А теперь, простите, мне пора вернуться к Джервису.
– Я и сам собирался идти. Джейн сказала, чтобы я непременно передал привет Бифштексу, а мне бы хотелось еще побеседовать с Пизмарчем. В общем, дел – завались. Через час я в твоем распоряжении.
– Да чем вы поможете!
– Не говори таких слов об Икенхемах. Мы – неисчерпаемы. Признаю, случай трудный, но я его обмозгую и что-нибудь придумаю. Создам проект.
– Ой, какие там проекты!
– Такие. Подожди, ничего больше не прошу.
И, мягко взмахнув рукой, немного сдвинув шляпу, лорд Икенхем пошел через парк к обиталищу Бифштекса.
Подходя к озеру, за которым располагался главный дом, лорд Икенхем был хмур и задумчив. На отмели топталась корова; в обычное время он швырнул бы в нее веточку, но сейчас не задержался даже для такой пустяковой любезности.
Он беспокоился о Джонни. Даже менее острый ум догадался бы, что крестнику плохо. Лорд Икенхем мало общался с няней Брюс, но понимал, что убеждать ее – незачем. Такие не сдаются. Если ей нужны пять сотен наличными, значит – или сотни, или отставка злосчастному полисмену. Сотен у Джонни нет, значит – нет и выхода. И мы не побоимся сказать, что, при всей своей удали, граф был достаточно растерян, звоня в звонок. Открыл ему Альберт Пизмарч.
Придирчивый критик сказал бы, что карие глаза дворецкого не блещут умом; но человек поприятнее заметил бы, что они сияют добротой и честностью. Друзья не просили его объяснить им теорию Эйнштейна, а вот положиться на него могли всегда. Правда, он скорее все портил, чем распутывал, но главное – намерения, главное – сердце.
Лицо его, привыкшее к профессиональной отрешенности, расплылось в улыбке, и он сказал:
– Добрый вечер, милорд.
– Привет. Хозяева дома?
– Сэр Раймонд у себя, но с ним какой-то джентльмен, мистер Карлайл.
