Книга Очень темное дело - Артем Кораблев

— У нас свой, — пояснил человек с бородкой, и Федя не столько увидел, сколько догадался, что он улыбается, — а то, знаете, в поездах всегда чай веничком попахивает. Как его ни заваривают, из пакетиков или в чайничке, — веник и веник. Ох, да что ж мы, давайте представимся. Меня зовут Борисом Вениаминовичем. А вас?

Ребята представились.

— Будем знакомы, — опять заулыбался в полутьме Борис Вениаминович. — Куда путь держите?

— Да мы это, в Крым, — бухнул Петька охрипшим от неловкости голосом и поперхнулся. — От класса отстали, — пояснил он, прокашлявшись.

— Бывает, бывает, — закивал Борис Вениаминович. — А что, все втроем? Отстали-то втроем?

— Нет, то есть да, — начал путаться Петька, но тут же исправился: — Сначала думали, что вдвоем, но потом Сашу встретили, он тоже отстал.

— Бывает, бывает, — все кивал Борис Вениаминович, — чего только в жизни не бывает. Особенно в пути. Я-то много по жизни наездил, всякого навидался. А вы в Крым впервые?

— Впервые, — буркнул Федя.

— Ну тогда мно-ого интересного, очень мно-ого вам предстоит увидеть. Это я в свое время пол-Крыма перепахал, а вам-то…

— А вы кто? — вдруг довольно бесцеремонно спросил Петька.

— То есть? — не понял сбитый с мысли и немного озадаченный хозяин купе.

— Чем занимаетесь? — пояснил Петька.

— Ах это… — Борис Вениаминович тихонько рассмеялся. — Археолог я, ребята. Археолог. Знаете, что за наука — археология?

— Знаем, — хмыкнул Петька. — Горшки старые ищете.

— Правильно, правильно, — охотно согласился Борис Вениаминович, — ищу горшки. Очень, между прочим, интересное занятие. Захватывающее даже, особенно когда горшки, набитые золотом и серебром, попадаются.

— Ну да! — не поверил Петька. — Так уж с золотом и серебром?

— А ты что думаешь? Запросто. Не так часто, конечно, но у каждого серьезного археолога есть в его жизни найденный клад, и, как правило, не один.

Борис Вениаминович замолчал. В наступившей тишине слышался только стук колес, и никто не решался нарушить ритм этого мерного постукивания.

— А у вас есть такой клад? — наконец задал назревший вопрос Петька.

— Были, конечно, — охотно ответил Борис Вениаминович, — вот встретились бы мы сейчас в Москве, а не в поезде, я бы пригласил вас к себе домой и показал бы свою коллекцию. У каждого археолога такая имеется.

— И что, прям-таки с золотом и серебром эта коллекция? — Опять нотки недоверия зазвучали в Петькином голосе.

— Всякое есть, всякое, — уклонился от прямого ответа Борис Вениаминович.

— Разве это можно? — усомнился Петька. — Ведь по закону все найденное в недрах земли принадлежит государству.

— Смотри ты какой подкованный, верно. Только ведь по-разному в жизни бывает, бывает, и археологам перепадает малая толика, всякие случаются жизненные ситуации. Иной раз разроют богатый клад, а он и не нужен никому. Тогда — бери не хочу, не обратно же это добро закапывать.

— Ну уж этого просто не может быть. — В голосе Петьки прозвучало возмущение.

— Почему ж не может, может, — спокойно стоял на своем Борис Вениаминович. — Вот к примеру я вам сейчас такой случай расскажу.

Да вы пейте чай, пейте и печеньицем закусывайте. Мишаня, дай ребятам печеньица.

Борис Вениаминович приступил к рассказу только тогда, когда друзья разобрали наполненные теплым чаем стаканы и захрустели во тьме сладким печеньем.

— Так вот, — не спеша начал Борис Вениаминович, — случилось это в Галиции, то есть на Западной Украине, когда еще не распался СССР и Россия с Украиной были братскими республиками в одном большом государстве. Вызвали нас туда неожиданно. Даже и не археологи клад нашли, а отрыли рабочие во время строительства. Разрыли древний курган, а серебра там видимо-невидимо, и все вещи большой исторической ценности. Приехали мы, посмотрели, хотели уже раскопки большие начинать, да наш академик поинтересовался у рабочих: «А что вы тут строите?» — «Дачи», — отвечают и говорят для кого. Академик аж присвистнул — большое советское начальство должно было в тех дачах жить. Собрал он нас после этого и говорит: «Даю два дня на разграбление кургана. Гребите все, кому что приглянется. Что найдете, то и ваше. А потом закапывайте остатки к лешему, и баста». — «Почему?» — удивляемся. А потому что пробить разрешение вести многолетние раскопки на месте будущих дач для высоких государственных чиновников — дело почти невозможное. Себе дороже обойдется, дороже всякого серебра из кургана. Вот так. Так тот курган и засыпали. А дачи небось и по сей день стоят.

— Зарыли вместе с серебром? — ахнул Петька.

— С серебром, — отчеканил Борис Вениаминович, — за исключением малой толики, которая перепала археологам.

Как опытный рассказчик, Борис Вениаминович выдержал новую паузу, во время которой его слушатели переваривали только что полученную информацию. И сам же нарушил наступившую тишину.

— А конфеты-то вы что ж не едите? Мишаня, ты чего там конфеты зажал на столе, предложи гостям. Ешьте, ешьте, конфетки достойные.

Дождавшись шуршания фантиков, Борис Вениаминович заговорил снова, теперь уже без чьей-либо просьбы.

— Да-а, — протянул он, — интереснейшее это занятие, археология. Это ведь и не работа даже, а образ жизни. Все время в разъездах. Зимой еще бываем дома, а уж как лето — так обязательно, и до самых холодов. Мотаешься, правда, по свету, как бродяга, зато все время по новым местам, мир смотришь, с людьми интересными встречаешься. Вот и сейчас, братцы, еду я в Крым в замечательную экспедицию. И Мишаня со мной. Верно, племянничек?

— Угу, — подтвердил Мишаня с набитым ртом: он явно тоже воспользовался случаем угоститься «достойными конфетками».

Федя хотел переглянуться с Петькой, и у него это почти получилось, потому что он заметил, как Петька повернул к нему голову, но ни выражения лица, ни Петькиных глаз в полутьме не разглядел.

Видимо, оценив тщетность этой попытки, Петька отвернулся к окну и как можно более безразличным тоном спросил:

— А что искать будете в этой экспедиции? Тоже горшки?

Борис Вениаминович ответил не сразу, будто раздумывал — стоит ли? Но потом, очевидно, решившись, сказал:

— Вот я вам про клады говорил, что у каждого археолога свой клад имеется. И у меня они есть. Но самый главный, действительно МОЙ клад я, может быть, именно сейчас и еду отыскивать.

— А что это за клад? — осторожно поинтересовался Петька. Нотки недоверия опять отчетливо слышались в его голосе.

— Клад царя Митридата, — помолчав, отозвался Борис Вениаминович. Как видно, он решил, что, коль скоро приоткрыл завесу над своей тайной, теперь не стоит ничего скрывать от юных гостей. — Вы про Пантикапей или Боспорское царство что-нибудь слышали?