Книга Тайна монеты Каракаллы - Сергей Карпущенко

— He-а, так не пойдет! Ты как лох одет! С тобой просто стыдно на «Алису» идти! Неужели хоть балахона или бандана нет?

Володе стало очень стыдно, и он пошел к своему рюкзаку, где у него хранился значок с эмблемой «Алисы». Вернулся он с ним на груди, но значок вызвал в Кошмарике одно лишь раздражение:

— Эту фуфляндию выбрось в сортир! Что делать, придется поделиться с другом.

Он снял косуху, балахон и протянул его Володе:

— Наденешь это. Я в застегнутой косухе пойду и с банданом на голове. Впрочем, значок тоже приколю — сгодится.

Когда мама увидела Володю в балахоне Кошмарика, то догадалась, что все ее труды по воспитанию сына были напрасны. Прочитав ему длинное наставление, она поцеловала его на прощанье, что заставило его густо покраснеть — Кошмарик стоял рядом. Потом оба алисомана вышли из дому и направились к вокзалу. Поднявшись на платформу, Володя успел заметить, что объявление, сообщающее о пропаже Кирилла Котова, все еще висит на стене вокзала.

До города они добрались минут за сорок, и настроение было прекрасным, особенно у Володи. Удивительно, но по мере того, как электропоезд все дальше отъезжал от Вороньей горы, Володя становился все веселей, словно гора была каким-то огромным магнитом, таящим в себе черную силу, даже власть, и по мере удаления от нее эта власть иссякала. А может быть, и не в горе было дело, а в маньяке, жившем на ней? Или в маме, человеке властном, никогда не дававшем Володе по-настоящему развернуться?

Концерт должен был проходить в Большом концертном зале, и пришлось еще проехать на метро в самый центр города. Здесь, на Невском, после недели дачной жизни людская суета и толкотня приятно поразили Володю. В толпе ему было хорошо, уютно. В толпе он был неразличим, и поэтому ему казалось, что ничто не угрожает ему здесь — нет до него никому дела, да и все тут! Совсем не так, как на горе, где он ощущал свое одиночество и незащищенность, несмотря на присутствие мамы, Кошмарика, «вороньего констебля», имеющего «Макарова» с девятью патронами и, наверное, даже бронежилет.

— А ну-ка, Вовчик, вначале сюда зайдем! — Кошмарик подтолкнул друга к дверям большого антикварного магазина.

Володя не раз заходил в этот шикарный магазин, рассматривал старинные картины, мебель, люстры и подсвечники, веера и табакерки, часы, разные чудные безделушки, но сейчас он удивился, зачем его сюда тянет Кошмарик, к старине относившийся с трепетом лишь в том случае, если за нее можно было выручить неплохие деньги. О монете, найденной им у котлована, Володя и думать забыл.

В магазине Ленька сразу направился к продавщице, молоденькой и симпатичной:

— Лялечка, кто у вас старинные монеты оценивает?

Носик «лялечки» от такого обращения к ней странно одетого мальчишки как-то презрительно дрогнул, но девушка все же ответила самым ледяным и натянутым тоном:

— Вот в том кабинете у нас специалист-нумизмат сидит.

Кошмарик толкнул дверь комнаты, и они вошли. Володя страшно боялся, что вломившийся к нумизмату алисоман сейчас опозорит и себя, и его. За столом сидел пожилой человек с гладко выбритыми полными щеками. Его череп, лишенный волос, очень блестел. Волосы торчали двумя густыми, курчавыми кустиками только над ушами. Вставив в глаз окуляр, он рассматривал монету, зажатую между двумя пальцами.

— Я вас внимательно слушаю, — спрятал монету в ящик стола обладатель толстых щек, как только заметил посетителей.

— Мастер, мы к вам по важному делу, — не дожидаясь приглашения, смело сел на стул Кошмарик и полез в карман своей косухи. Выудил он оттуда не крокодиловый бумажник, а носовой платок — найденную монету он для верности решил завязать в него, чтобы не потерялась. Развязывал он хитрый узел долго, нумизмат, зная, наверное, по опыту, что хороший товар извлекается порой еще и не из таких мест, следил за действиями Кошмарика со спокойствием и даже любопытством.

— Вот, мастер, — выудил наконец монету Ленька и протянул ее нумизмату, взявшему ее с заинтересованным видом.

Положив монету на стол, он начал изучать ее сквозь окуляр, вставленный в глаз. Рассматривал «мастер» монету долго, и Володе, внимательно следившему за ним, уже казалось, что он пошлет их с этой ерундой куда подальше. А Кошмарик даже не удержался, спросил:

— Ну как фишка, мастер?

— Я не знаю, что такое «фишка», но про монету скажу следующее, — вынул из глаза окуляр мужчина. — Это — сестерций Каракаллы, начало третьего века нашей эры.

Для Кошмарика слова «сестерций» и «Каракалла» были такими же пустыми по значению, как и любые два слова из какого-нибудь китайского или японского языка, зато Володя даже вскрикнул — до того его поразило сообщение нумизмата. Кошмарик же сказал:

— Мастер, мне бабушку-то лохматить не надо[3]. Что за стерций и кто там каркала?

Фраза прозвучала грубо, но то ли «мастер» был просто добродушным человеком, то ли прощал мальчишке с повязкой его тон потому, что он обладал интересной вещицей. Нумизмат улыбнулся и ответил:

— Сестерций, молодой человек, это монета Древнего Рима, чеканился с третьего века до нашей эры из серебра, а потом из сплавов цветных металлов. А Каракалла — римский император. Вот здесь, на лицевой стороне монеты, изображен его профиль.

— Ага, понял, — кивнул Кошмарик. — Ну а чего стоит эта монета?

Нумизмат заулыбался еще шире и подошел к полке с книгами, снял с нее одну, довольно толстую, сел и стал листать.

— Так, посмотрим каталог, посмотрим, — бормотал нумизмат. — Монетка, скажу честно, редкая. Каракалла портил монету, то есть обрезал с нее серебро, и деньги в его правление упали в цене. Следующие императоры, не желая иметь дело с испорченными сестерциями Каракаллы, их старались изъять из обращения, перечеканивали, поэтому-то сестерциев Каракаллы у нумизматов совсем мало.

Володя слушал «мастера» затаив дыхание. Все в его мозгу сейчас было раскалено, как в печи, — как все совпало, сплелось: и книга, прочитанная на ночь, и сон, и крепкие руки, схватившие его за горло, и выпавшая из кармана преступника монета Каракаллы.

— Вот, нашел! — ткнул нумизмат пальцем в лист каталога. — Итак, приятель, на аукционе «Кристи» стартовая цена на твою монету была бы тысяча долларов.

Кошмарик дернул себя за болтающийся конец бандана. Володя видел, что он сам не свой от волнения.

— Н-да, мастер. А вы бабушку не лохматите?

— Ну что за лексикон! — впервые посмотрел на собеседника с неодобрением «мастер». — Вот, сам посмотри. Здесь — фотоснимок монеты, а вот — цена.

Кошмарик встал и нагнулся над раскрытой книгой. Потом сказал:

— Точно, тысяча баксов. Но ведь за ними еще съездить надо, на этот аукцион.

— Не только съездить, — с сияющим лицом захлопнул каталог «мастер», — но еще умудриться провезти через границу эту монету.