Книга Сказочные истории, взятые из жизни - Валентин Егоров

Ну, да Бог с ними, с этими пересудами – Ева сама никак не могла свыкнуться с богатством, не давала ей почему-то покоя находка: наверняка, кто-то без неё жизни не представляет, бродит целыми днями, ищет потерю, пока она тут наслаждается присвоенным – порывалась несколько раз дать объявление в газеты или на телевидение о пропаже, но удерживало её от опрометчивого шага это самое чудо! Кто из взрослых, родители – не в счёт, примет на веру и не будет крутить пальцем у виска, прочитав, что-де найден кошелёк с семечкой, выросшей за ночь в дерево с золотыми монетами, потерявшего просим обратиться туда-то – полная ерунда какая-то, бред малолетней фантазёрки, до сих пор верящей в сказочного Деда Мороза…

Но все эти сомнения и терзания вдруг разрешились в одно раннее утро конца января и тоже весьма удивительным образом! Горячая ото сна Ева проснулась от того, что её как будто кто-то погладил по лбу прохладной ладошкой. Но в комнате никого не было – мама с папой во всю ещё спали. Зато в окне в рассеивающемся морозном тумане проступили черты лица какого-то дедушки, заглядевшегося на её волшебное деревце. Он не был похож на огромного Деда Мороза – шибко маленький какой-то, да и последний день января всё-таки на дворе – больше смахивал на лесовичка, духа лесного, лес стерегущего. Да дедушка так и назвался, мол, Лесовик я Иваныч… Попросился в гости – Ева кивнула и собралась было приоткрыть окошко, чтобы впустить неожиданного утреннего гостя, как тот, глазом моргнуть не успела, сам оказался внутри помещения!

Разговор начал издалека, дескать, красивое у тебя, Евочка, деревце, из волшебного семечка выращенное, денежное, доход и благополучие в дом приносящее; и у меня было бы такое же, не потеряй я случайно кошелёчек свой беленький, подарочек родительский, памятный, когда деткам ёлочки развозил к празднику… Ева с облегчением душевным всё сразу же поняла, даже обрадовалась, чем смутила Лесовика, ожидавшего более напряжённого разговора, вплоть до отказа. Схватив горшок с деревцем, вручила его настоящему хозяину, хотела ещё оставшиеся золотые монетки вернуть, да дед великодушно отказался, назвав их подарком ей за спасённое от лютого мороза семечко, из которого вона какое волшебное деревце выросло – просто глаз радуется-отдыхает, маму его с папой ему напоминает…

Растрогавшись от приятного задушевного разговора с такой милой, понятливой во всех отношениях, девочкой, в конце встречи подарил ей от себя на добрую память расшитый диковинными лесными узорами кисет с завязочками, но не простой, а тоже волшебный, который раз в году под Новый Год исполняет любые желания: напиши записочку, вложи в мешочек и спать иди – на утро тебе будет удивление и радость от осуществления мечты для себя и самых близких тебе людей!..

На сим они и расстались, дед Лесовик, вернувший себе дорогую ему семейную реликвию, и обыкновенная, но большого понимания и души городская девочка Ева. Город, только-только начавший просыпаться, конечно же, не заметил этой встречи: у него и без этого хватает проблем и забот с сотнями тысяч жителей, связавших с ним свои судьбы – а тут вроде всё так хорошо разрешилось, все довольны – ну, и слава Богу, да пошлёт им небо здоровья и жизни на многие лета!..

Два Артура

В одном огромном столичном городе в самом центре жил пёс королевских кровей, очень редкой породы, высокий и статный, поэтому и звали его, соответственно происхождению, по-королевски Артуром. Хозяин, очень богатый влиятельный человек, обеспечил своему любимцу роскошные условия жизни, которые собачьими, ну, никак не назовёшь – даже люди мечтали бы так пожить! К псу была приставлена прислуга, что обеспечивала индивидуальный уход, изысканное питание из самых свежих продуктов, выгул и досуг, куда входило посещение косметических салонов для четвероногих, отчего у Артура шерсть блестела и переливалась на свету, отполированные коготочки сияли, покрытые лаком, зубы слепили неестественной даже для человека белизной, а какой гардероб на все случаи жизни он имел!!!

Но особенно гордился дорогим ошейником, инкрустированным драгоценными каменьями с медальоном по центру, в который был встроен чип со всей информацией о его обладателе, даже с номером открытого на его имя банковского счёта в одном из столичных банков.

Со временем, как известно, домашние животные во многом становятся похожими на хозяев, иногда, правда, бывает и наоборот, хотя суть не в этом, а в отношении к этому… Так вот, Артур перенял от своего безумно почитаемого им благодетеля высокомерное отношение к прислуге, чванливость с посторонними, особенно с четвероногими, нагло пытающимися хотя бы постоять в тени его славы и достатка, брезгливость и манерность по мелочам, лишь наедине хозяин и пёс позволяли себе настоящие душевные открытость, откровенность и нежность в любовании друг другом – каждый видел напротив себя, как бы чистого, светлого, и потому не стеснялся проявления самых искренних чувств!..

А на дальней окраине этого же города среди деревянных бараков и самостроенных домишек с вагончиками жил одиноко после смерти матери подросток, добрый и скромный, хоть и приходился хозяину пса Артура, даже не верится, племянником, правда, не признаваемым и на дух не переносимым по неведомым бедному родственнику причинам. Так совпало, что его тоже звали Артуром. Беззаботное детство закончилось рано – помогая заболевшей матушке, не гнушался самой трудной работы; его сверстники по лагерям отдыха раскатывали, а он уже зарабатывал трудовую копеечку, взрослел не по возрасту…

В детском мозгу навсегда запечатлелось, как они вдвоём ходили к особняку своего нехорошего дяди, что дальше кованых ворот к себе не пускал, прогонял с угрозой спустить собак, если не прекратят позорящие его хождения к нему, потому ещё мальчиком Артур зарёкся посещать под каким-либо предлогом эту семейку, у которой не нашлось для них самого маленького местечка ни в душе, ни в просторном дворце о трёх этажах…

И лишь когда умерла в больнице мама, подросток силком заставил себя снова пойти к ненавистным воротам, чтобы сообщить дяде скорбную весть с надеждой на простое сочувствие и помощь, но, увы, это его не особо-то тронуло, вдобавок был облаян с ног до головы какой-то холёной здоровенной псиной, которая, что покоробило, именовалась, как и он, Артуром. Правда, вечером того же дня дядечка соизволил-таки подкатить на своём роскошном лимузине к хибарке родственничка, чтобы, не выходя из салона, сунуть тому милостыню из денег мелкими купюрами да сумки с поношенными вещами – от всего этого мальчик, хоть и нуждался, гордо отказался, вызвав гнев снизошедшего до него «благодетеля» вперемежку с истеричным в унисон гавканьем с заднего сиденья всё той же противной собачатины, скроенной по образу и подобию хозяина жизни. На том они и расстались, два Артура, человек и животное, в полной уверенности, что больше никогда не встретятся, да судьба распорядится иначе, сведя их снова вместе самым невероятным образом…

Прошло несколько лет… Пёс Артур продолжал жить нереальной собачьей жизнью аристократа, провожал и встречал своего хозяина, соразмеряя только с ним мысли и желания – казалось, ничто на свете не сможет нарушить сложившийся порядок вещей.

Но в один из весенних дней всё рухнуло: хозяин к вечеру не вернулся к любимцу – напрасно Артур каждый час выбегал на улицу к воротам, стараясь уловить знакомые запахи, не спал до самого утра, прислушиваясь к шуму за окнами, выл от тоски на луну в надежде, что та вернёт ему того, кого он так ждёт… К обеду в особняк ворвалась группа посторонних людей в камуфляже, построила прислугу, каждого дотошно допрашивала, перевернула в доме всё вверх дном. Потом по вызову заявилась из заграницы единственная взрослая дочь владельца недвижимости, принявшаяся в спешке утрясать дела по наследству, чтобы вскоре снова укатить туда, откуда приехала, на этот раз навсегда. Быстро появившемуся новому хозяину дворца пёс Артур, хоть и очень породистый, стал не нужен, вывели несчастную растерянную собаку за ворота и дали пинка под зад с напутствием гулять на все четыре стороны. Артур, не веря в случившееся, потом ещё с неделю приходил к родному дому, но охрана стала угрожать оружием и даже пару раз пальнула в его сторону пока поверх головы, окончательно разуверив пса в возможность иного исхода.