Книга Мещане - Максим Горький

Цветаева. Поехали парадоксы на немазаных колесах!

Шишкин. Погодите, не мешайте ему! Это интересно. Я, господа,люблю Тетерева слушать! Все-таки он – нет-нет да и загонит в мозг какую-нибудьзанозу… А ведь у нас у всех, правду говоря, мыслишки-то всё ходовые, стертые,как старые пятаки….

Петр. Ты слишком великодушен… распространяя свои личныедостоинства на всех…

Шишкин. Ну-ну! Надо говорить правду, брат! Даже в пустякахнадо быть правдивым! Я прямо сознаюсь – никогда еще я ни одного оригинальногослова не сказал! А хочется, господа!

Тетерев. А вот и сказал!

Шишкин (живо). Н-ну? Врешь? Что такое?

Тетерев. Сказал, брат! Верно… А что – сам догадайся.

Шишкин. Ну, это нечаянно вышло…

Тетерев. Нарочно оригинальным не будешь. Я пробовал…

Елена. Да говорите же вы, мучитель, о добре и зле!

Шишкин. Ну-ка, заводи философскую волынку!

Тетерев (становясь в позу). Достопочтенные двуногие! Когдавы говорите, что зло следует оплачивать добром, – вы ошибаетесь. Зло естькачество прирожденное вам и потому – малоценное. Добро – вы сами придумали, выстрашно дорого платили за него и потому – оно суть драгоценность, редкая вещь,прекраснее которой нет на земле ничего. Отсюда вывод – уравнивать добро со зломневыгодно для вас и бесполезно. Я говорю вам – добром платите только за добро.И никогда не платите больше того, сколько получено вами, дабы не поощрять вчеловеке чувство ростовщика. Ибо человек – жаден. Получив однажды больше того,сколько следовало ему, в другой раз захочет получить еще больше. А также неплатите ему меньше, чем должны. Ибо если вы его раз обсчитаете – человекзлопамятен! – он скажет про вас «банкроты!», перестанет уважать и в другойраз не добро уже сделает вам, а только подаст милостину. Братие! будьте строготочны в уплате за добро, содеянное вам! Ибо нет на земле ничего печальнее ипротивней человека, подающего милостину ближнему своему! Но за зло – всегдаплатите сторицею зла! Будьте жестоко щедры, вознаграждая ближнего за зло еговам! Если он, когда вы просили хлеба, дал камень вам, – опрокиньте гору наголову его! (Тетерев начинает шутливо, постепенно переходит в серьезный тон икончает свою речь сильно, убежденно. Кончив, он, тяжело ступая, отходит всторону. Минута общего молчания. Все смущены, почувствовав в словах его что-тотяжелое, искреннее.)

Елена (тихо). Однако вы… должно быть, много потерпели отлюдей…

Тетерев (оскалив зубы). Но это дало мне веселую надежду, чтои они, со временем, потерпят от меня… или, вернее, – за меня…

Нил (входит с миской в руках и куском хлеба. Говоря, онвнимательно следит, как бы не разлить содержимое миски. За ним идет Татьяна).Все это философия! Плохая у тебя, Таня, привычка делать из пустяков философию!Дождь идет – философия, палец болит – другая философия, угаром пахнет – третья.И когда я слышу такие философии из пустяков, так мне невольно думается, что невсякому человеку грамота полезна…

Татьяна. Какой ты… грубый, Нил!

Нил (садится за стол и ест). Чего там – грубый?.. Скучнотебе жить, – займись чем-нибудь. Кто работает, тот не скучает. Дома тяжело– поезжай в деревню, там живи и учи… а то – в Москву, сама поучись…

Елена. Так её! И еще проберите вот этого

(указывает на Тетерева), – этого вот!

Нил (искоса посмотрев). Тоже, чадушко! В Гераклиты метит…

Тетерев. Назови меня Свифтом, если тебе не трудно!..

Нил. Много чести!

Петр. Да, многонько!..

Тетерев. А мне это было бы приятно…

Цветаева. Какой лакомый!..

Нил (глядя в миску). Не погневайся… А что… того… Поля была?То есть куда она ушла?

Татьяна. В театр. А что?

Нил. Ничего… так… вообще – спрашиваю…

Татьяна. Тебе ее нужно?

Нил. Нет, не нужно… то есть сейчас не нужно… а вообще,всегда… нужно. О, чёрт… запутался!

(Все улыбаются, кроме Татьяны.)

Татьяна (настойчиво). Зачем? Зачем она тебе?..

(Нил, не отвечая, ест.)

Елена (Татьяне быстро). За что он тебя пробирал? Скажи?

Цветаева. Да, это интересно!

Шишкин. Мне тоже нравится, как Нил Васильев нотации читает…

Петр. А мне – как он ест…

Нил. Я все недурно делаю…

Елена. Ну же, Таня, говори!

Татьяна. Не хочется…

Цветаева. Ей никогда ничего не хочется!

Татьяна. Почему ты знаешь? А может быть, я очень хочу…умереть?

Цветаева. Фи, гадость!

Елена. Брр! Не люблю говорить о смерти!

Нил. Что можно сказать о смерти до поры, пока не умрешь?

Тетерев. Вот истинный философ!

Елена. Идемте, господа, ко мне! Пора, самовар, наверное,давно готов…

Шишкин. А хорошо теперь чайку хлебнуть! Да и подзакусить бы…можно надеяться?

Елена. Конечно!

Шишкин (указывая на Нила). А то я смотрю на него и –завидую, грешный человек!

Нил. Не завидуй – я уже все съел! Я тоже пойду с вами, уменя еще более часа свободного времени…

Татьяна. Ты лучше отдохнул бы до дежурства…

Нил. Сойдет и так…

Елена. Петр Васильевич! Идете?

Петр. Если позволите…

Елена. Благосклонно разрешаю! Вашу руку…

Цветаева. Становитесь все в пары. Нил Васильевич, ко мне…

Шишкин (Татьяне). Значит, вы – со мной…

Тетерев. Вот – говорят, что женщин на земле больше, чеммужчин. Однако я живал во многих городах, и всегда, везде мне не хватало дамы…

Елена (смеясь, идет к двери и напевает). Allons, enfants dela patri…i…i..e!

Шишкин (толкая Петра в спину). Двигайся живее, сынотечества!..

(Уходят с шумом, пением и смехом. Комната несколько секундостается пустой. Потом дверь из комнаты стариков отворяется, выходит АкулинаИвановна и, позевывая, гасит лампы. Слышен голос старика, монотонно читающегопсалтирь у себя в комнате. Во тьме, натыкаясь на стулья, старуха проходитобратно к себе.)