Книга Боулинг-79 - Анна и Сергей Литвиновы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я буду с вами откровенен, – вздохнул подполковник и сочувственно глянул на Лилю.
Очевидно, в связке с девицей-тяжелоатлетом он решил играть роль хорошего следователя.
– Мы не знаем, что с ним произошло. И каким образом он исчез из больницы. И почему. Мы вообще очень мало, что знаем. И хотим знать больше.
– Прежде всего о личности вашего мужа, Владимира Васильевича Дроздецкого, – вклинилась дородная девушка.
– И вашего друга, Валерия Беклемишева, – добавил сухощавый подполковник.
– Что вы хотите о них узнать?
– Все с самого начала.
Гости не рассказали Лиле – да и не имели никакого права, – что удостоверения ФСБ являются для них лишь прикрытием. И на самом деле они оба служат в глубоко засекреченной комиссии – организации с чрезвычайными полномочиями, главной задачей которой является выявление, объяснение и противодействие всему таинственному и загадочному, происходящему в нашей жизни, всем тем явлениям, что не могут быть истолкованы с материалистических позиций и среди обывателей называются чудом.
Подполковник Петренко возглавлял в комиссии отдел «О» – оперативный. Варвара Кононова, выпускнииа МГУ, пришла в комиссию три года назад, после дела о загадочных смертях в районе курортного поселка Абрикосовка, когда ее использовали втемную. Многие в отделе были против первой девушки-оперативника. Однако, когда та успешно расследовала загадочные явления, происходившие вокруг молодого писателя Данилова, и раскрыла убийство на базе российской сборной по футболу, Варю стали считать одной из самых перспективных сотрудников.[1]
Сейчас Варя радовалась и гордилась тем, что ей предстоит работать в паре с самим Петренко, и была готова, что называется, рыть землю носом.
– Например, расскажите, – повторила она, вперяясь в глаза Лиле, – как и когда вы познакомились.
– Я познакомилась, – начала Лиля, – с ними обоими одновременно. Случилось это страшно давно, еще в советские времена. В тот день в жизни Володи и Валерия произошло еще одно событие, которое предопределило нашу встречу. Думаю; не случись оно, мы бы, наверно, так никогда и не встретились…
Кинотеатр «Зарядье» – один из немногих кинозалов в Москве, которому так и не довелось стать синематографом нового, современного образца. Так и не появились в нем удобные мягкие сиденья, подлокотники с подставками для пива и поп-корна, улыбчивые девочки-мальчики в роли контролеров: «Приятного просмотра!» И никогда ему уже не зажить новой жизнью, потому что в две тысяча пятом, заодно с гостиницей «Россия», один из самых престижных залов советских времен стали сносить.
История «Зарядья» была своего рода аллегорией судьбы человека, который не сумел вписаться в новую российскую эпоху. Он не переменился, остался прежним – в костюмчике от «Большевички» и с портфелем из кожзаменителя, а потом и умер. Ушел из жизни, чтобы освободить ровную пустую площадку в расчете на то, что на ней вырастет нечто новое: молодое, яркое, комфортное.
В этот кинотеатр, нисколько не догадываясь ни о своей, ни о его (кинозала) дальнейшей судьбе, вошли в апреле одна тысяча семьдесят девятого года два молодых человека. Два друга, два комсомольца, два советских студента.
Внешне эти двое парней отнюдь не были похожи. Их объединяла только молодость, однако и она выражалась в лицах и фигурах обоих юношей по-разному. Первый из них, по имени Валерий, олицетворял собой тип, воплощенный в советском кинематографе тех лет Олегом Далем, Михаилом Боярским, но, главным образом, Леонидом Филатовым – разумеется, с поправкой на то, что Валера был гораздо моложе. Доминирующей во внешности Валерия была тонкость. Хрупкие и красивые черты лица, узкая кость и длинные нервные пальцы свидетельствовали об утонченной душевной организации. Высокий лоб, живые глаза и щегольские усики (не бритые, заметим в скобках, еще ни разу в жизни) делали молопое лицо особенно похожим на портреты типичных киногероев той поры – конца 70-х.
Второй друг, по имени Володя, пожалуй, не имел в отечественном кинематографе тех лет адекватного олицетворения. Артисты его типажа оказались востребованы на центральные роли значительно позже – по крайней мере, в конце 90-х. Мощный, крепкорукий и широкоплечий, с сильными пальцами, с широким твердоскулым лицом и короткой стрижкой на большом черепе, Владимир напоминал актеров Балуева, Сухорукова, Кравченко – да только никто в те годы и слыхом не слыхивал о подобных артистах и типажах.
Несмотря на потрясающую разность во внешности (да, скажем, забегая вперед, и в характере) у Владимира и Валерия имелось чрезвычайно много общего. Начать с того, что они обучались в одной группа на одном факультете одного института – Московского ордена Ленина имени Кржижановского электротехнического (МЭТИ). Проживали они вместе в комнате общежития в студенческом городке вышеуказанного вуза. Им приходилось ютиться в общаге, поелику оба были провинциалами, прибывшими на учебу из областных центров разной удаленности от Белокаменной: тонкокожий Валерий родом был из города Горький (впоследствии ставшего Нижним Новгородом), а увесистый Владимир – из Омска. И у того, и у другого родители (причем и мать, и отец!) трудились на ниве советской энергетики. Династическими пристрастиями объяснялся и выбор института. Правда, о семье Володи говорить приходилось, увы, в прошедшем времени. За год до его поступления в вуз и мать, и отец погибли. Погибли подурацки: во время турпохода. Ходили вместе на байдарках по норовистой сибирской реке Катунь. На одном из порогов лодка перевернулась. Родителей с силой бросило на камни – ни мама, ни отец не выжили…
Володька о трагедии в своей семье никому не рассказывал. Терпеть не мог, когда его жалели. Знал о его тяжкой судьбе один только Валерка…
Смерть родителей и подтолкнула Володю пойти по их стопам в энергетику. В то время понятие «трудовая династия» или, скажем: «сын продолжает дело отца» были для людей, особенно семнадцатилетних, не пустым звуком.
В советские годы поощрялись всяческие династии. Газеты пестрели заголовками и устойчивыми идиоматическими выражениями на сию тему: «фамильная гордость», «идет династия труда, идет рабочий класс» или ее ратная династия. Совсем редко возникали вдруг репортажи о фамилиях артистических. Практически никогда не писали об инженерских или журналистских династиях. И уж совсем никому не приходило в голову оповещать широкую общественность о наследниках по артистической, режиссерской, партийной или кагэбэшной линии – а ведь в данной среде кастовость была куда прочнее и замкнутей, нежели у лесозаготовителей или литейщиков.
Немудрено, что и Валерий, и Владимир решили последовать по профессиональным стопам своих отцов и матерей. А как могло случиться иначе, если чуть ли не с младенческого возраста они слышали в семье разговоры о «реле», «ка-зэ»[2]или «оперативной частоте». А их родители с гораздо большей охотой (и знанием дела) помогали своим чадам решать задачки по физике и математике, нежели писать сочинение об образе Метелицы в повести А. Фадеева «Разгром» или готовить доклад о национально-освободительной борьбе народов Африки и Латинской Америки. Словом, поступление обоих парней – и Валерия, и Владимира в Московский электротехнический институт было предопределено семейственностью (в самом хорошем смысле данного слова).
