Книга Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда вражда между суннитами и шиитами упрочилась, степень влияния, оказываемого халифами Аббасидов и Фатимидов, уменьшилась. Они оставались номинальными главами — теоретически сохраняя абсолютный контроль над религиозными и политическими делами, — но на практике исполнительная власть уже перешла к светским фигурам: в Багдаде это был султан, в Каире — визирь.
В XI веке драматическое событие способствовало дальнейшему изменению мира ислама — приход турок. Начиная с 1040 года кочевые племена Центральной Азии, известные своей воинственностью и удивительным мастерством конных лучников, начали проникать на Ближний Восток. Турецкую миграцию возглавил один клан, сельджуки (из русских степей за Аральским морем). Приняв ислам суннитского толка, грозные сельджуки объявили о своем союзе с халифом Аббасидов и с готовностью вытеснили оседлую арабскую и персидскую аристократию Ирана и Ирака. К 1055 году сельджукский военачальник Тогрул-бек стал султаном Багдада и мог претендовать на влияние над суннитским исламом. Эту роль члены его династии считали своим наследственным правом в течение более ста лет. Пришествие турок-сельджуков помогло воспрянуть духом миру Аббасидов. Их кипучая энергия и военная мощь очень скоро стали давать плоды. На юге Фатимидов оттеснили, и Дамаск и Иерусалим снова стали принадлежать Аббасидам; знаменательные победы были одержаны над Византией в Малой Азии; группа сельджуков со временем основала собственный султанат в Анатолии.
В начале 1090-х годов сельджуки преобразовали суннитский мусульманский мир. Мелик-шах, способный и честолюбивый сын Тогрул-бека, стал султаном и вместе со своим братом Тутушем наслаждался относительно спокойным правлением Месопотамией и большей частью Леванта. Эта новая турецкая империя — иногда ее называют Великим сельджукским султанатом Багдада — выдвинулась благодаря безжалостному деспотизму и представлению шиитов опасными еретиками, врагами, против которых сунниты должны объединиться. Но когда Мелик-шах в 1092 году умер, его могучая империя быстро распалась в результате династических распрей и междоусобных войн. Его два юных сына боролись за право называться султанами, отстаивая контроль над Ираном и Ираком, а в Сирии Тутуш жаждал захватить власть для себя. В 1095 году он умер, а его сыновья Ридван и Докак также сцепились из-за наследства, заполучив соответственно Алеппо и Дамаск. В то же самое время условия в шиитском Египте были немногим лучше. Здесь тоже смерти фатимидского халифа и его визиря, имевшие место в 1094 и 1095 годах, повлекли за собой внезапные перемены, кульминацией которых стало возвышение нового визиря — аль-Афдаля, армянина по происхождению. Таким образом, в год начала Крестовых походов суннитский ислам пребывал в тревожном хаосе, а новый правитель Фатимидского Египта только пытался встать на ноги. Нет никаких свидетельств, позволяющих предположить, что христиане на Западе знали об этих трудностях, поэтому нельзя утверждать, что проблемы ислама стали своеобразным спусковым крючком для начала священных войн. Но, даже если так, время для начала Первого крестового похода было выбрано на удивление удачно.[14]
Раздоры, которыми был заражен ислам в конце XI века, оказали сильное влияние на ход Крестовых походов. То же самое можно сказать о культурных, этнических и политических особенностях Ближнего Востока. По правде говоря, этот регион, ставший полем сражения в войне за Святую землю, нельзя назвать мусульманским миром. Относительно терпимый подход к покоренным, принятый в начале арабо-исламских завоеваний, привел к тому, что даже несколькими столетиями позже в Леванте все еще жило много христиан — от греков и армян до сирийцев и коптов. Были и евреи. Кочевые общины бедуинов также были широко распространены на востоке — мигрирующие, говорящие по-арабски мусульмане, практически никому не подчинявшиеся. На такую сложившуюся структуру оказывала влияние остававшаяся в численном меньшинстве мусульманская правящая элита, сама состоящая из арабов, персов и турок. Таким образом, Ближний Восток был не более чем пестрой смесью совершенно разных социальных и религиозных группировок, а вовсе не незыблемым оплотом ислама.
Что касается основных сил внутри мусульманского мира, Левант всегда был чем-то вроде тихой заводи или болота, несмотря на политическое и духовное значение, придаваемое таким городам, как Иерусалим и Дамаск. Для суннитов сельджуков и шиитов Фатимидов реальными центрами правительственной власти, экономического богатства и культуры были Месопотамия и Египет. Ближний Восток был, по сути, пограничной зоной между этими двумя доминирующими сферами влияния, миром, который иногда необходимо защищать, но почти всегда вызывавшим лишь вторичный интерес. Даже во время правления Мелик-шаха не было сделано ни одной решительной попытки покорить и включить в султанат Сирию, и большая часть региона была оставлена в руках рвущихся к власти полунезависимых воинственных правителей.
Таким образом, когда латинские крестоносные армии прибыли на Ближний Восток, чтобы начать, в сущности, приграничную войну, они вовсе не вторглись в самое сердце ислама. Вместо этого они воевали за землю, которая, в некотором смысле, также была мусульманской границей, населенной самыми разными христианами, евреями и мусульманами, имевшими вековой опыт аккультурации под воздействием внешних сил, будь то византийцы, персы, арабы или турки.
В конце XI века стиль и практика мусульманских военных действий были в состоянии постоянного изменения. Традиционной опорой любых турецких вооруженных сил был всадник в легких доспехах, верхом на быстроногом пони, вооруженный мощным луком, позволявшим ему выпускать град стрел, сидя на лошади. Он также мог иметь легкое копье, меч односторонней заточки, топор и кинжал. Скорость передвижения и маневренность таких войск позволяли им одерживать верх над противником.
