Книга Испить до дна - Елена Ласкарева

Алик достал со стола сигареты, опустил на пол босые ноги и сказал, глядя в сторону:

— Тебя дома ждут... Иди... Мне вещи надо складывать.

Алена непроизвольно натянула на себя простыню и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Не надо... я никуда не пойду.

Он натянул джинсы, достал из-под кровати чемодан и принялся без разбора швырять в него разбросанные по комнате вещи. Небрежно смахнул в ящик разложенные краски, закрыл этюдник и стал складывать выдвижные металлические ножки.

— Я сейчас поеду за билетом, — хрипло сказал он.

— Я с тобой.

— Не стоит. Долгие проводы — лишние слезы.

— Ты не понял! Я поеду с тобой!

Алена молниеносно приняла решение. Неужели он думает, что они могут вот так просто расстаться?! После всего...

И гори он синим пламенем, этот институт! Зачем он ей, если рядом не будет любимого?!

Алик отшвырнул этюдник и порывисто шагнул к ней.

— Ты... серьезно?

— Абсолютно!

Он крепко обнял ее и ласково погладил по голове, как маленькую.

— Спасибо... — шепнул он. — Только ты подумай... Тебя будут искать родители...

— Ну и пусть!

— Тебе надо сдавать экзамены...

Алена упрямо мотнула головой:

— Нет! Как ты не понимаешь... Я умру без тебя!

...Вот так! В омут головой... Раз и навсегда...

А зачем долго думать? Разве влюбленным когда-нибудь помогал трезвый расчет?

Безумству храбрых поем мы песню...

Алена смотрела в мутное окошко на густые серые сумерки. Они, будто целлофановая пленка, накрывали убегающие назад подмосковные деревушки...

Стук колес мерно укачивал, убаюкивал, выговаривал в такт ее мыслям:

— Вот так... Вот так...

Им здорово повезло — они достали билеты.

Алик, словно уж, ввинтился в плотную, разгоряченную толпу около билетных касс и вынырнул оттуда только через час, торжествующе сжимая в руках заветные «плацкарты».

— Скорее! — крикнул он. — Уже посадку объявили!

И они помчались по длинному подземному тоннелю.

У этюдника отстегнулась ножка, и она постоянно цеплялась за чьи-то тюки, пакеты, авоськи... Алена старалась не потерять его из виду и крепко сжимала в руках бутылку шампанского, которую Алик купил «в дорогу».

Она так и поехала, в чем была, без вещей, без денег... Они даже не догадались взять с собой еды, а в этом «веселом» дополнительном поезде не оказалось вагона-ресторана...

Зато они полночи целовались в тамбуре, а зевающая проводница завистливо косилась на них...

И Алена чувствовала себя такой взрослой, свободной и бесшабашной. Совсем другая жизнь впереди! Новая, вольная, настоящая...

И сегодня она прожила первый день этой прекрасной и счастливой жизни!

Глава 5

ВАС НЕ СЛЫШНО!

— Алло! Мама! Мамочка, не волнуйся... Все хорошо... Никуда не пропала... Жива... Какая милиция?

Алена что было сил кричала в трубку междугороднего телефона, сжимая в ладони потные монетки.

Мама плакала... Но Алене ни капельки не было ее жалко.

— Ты послушай... У меня деньги кончаются... Я уехала. Далеко. Навсегда. Вы не ждите.

За стеклянной дверцей кабинки автомата напирала очередь. Распаренная краснолицая тетка нетерпеливо стучала в стекло:

— Поживее, девушка!

— Что же это такое, сколько можно? — волновались остальные.

Но Алена и сама постаралась побыстрее прекратить разговор. Тем более что мама вдруг начала кричать, истерически захлебываясь:.

— Ты где?! Отвечай! Немедленно! Где ты?! Я сейчас же приеду!

Алена слегка отстранилась, прикрыла ладонью микрофон и тоже закричала в ответ:

— Алло! Вас не слышно!.. Алло!... Пока, мамуль!

С чувством выполненного долга она выбежала на улицу и радостно повисла у Алика на шее.

— Все в порядке? — обеспокоенно спросил он. — Ты им сообщила?

— Ровно столько, сколько нужно! — засмеялась Алена. — Фу! Я вся мокрая... Там такая духота... Айда на пляж!

Алик тоже не поехал домой, в свой поселок. Он совершенно справедливо решил, что раз его пока не ждут, то и нечего появляться. Тем более что обычно он и так проводил лето в Феодосии — халтурил, пользуясь обилием отдыхающих.

Теперь и Алена помогала зарабатывать. Они ставили этюдник прямо на пляже и приглашали желающих «запечатлеться» на портрет.

Таких всегда находилось немало, даже очередь выстраивалась.

Алик рисовал быстро и четко. Чаще углем, реже темперой. Его портреты больше походили на шаржи.

Зато Алена тщательно прорисовывала каждую ресничку, затушевывала объемы, чередуя сангину с цветной пастелью.

К Алику чаще садились мужчины, к Алене — женщины и дети.

Она бы никогда не подумала, что сумеет заработать столько денег! Они стали настоящими богачами!

Раз в день, ближе к вечеру, к ним подходил скучающий милиционер, Алик совал ему в карман купюру, и страж порядка отходил в сторонку.

Они даже сняли себе отдельное жилье — летнюю кухню в частном доме неподалеку от моря.

Рядом с кухней росла толстая развесистая шелковица, и весь двор был усыпан черными сладкими «червячками».

Алена долго удивлялась, почему местные жители равнодушно топчут эту спелую вкуснятину, а хозяйка еще и ворчит, грозясь спилить дерево к чертовой матери, словно оно виновато в своем обильном плодоношении...

И желтый сок раздавленной алычи — все это изумляло ее до глубины души.

Такое ощущение, что все тут растет само собой и только доставляет людям лишние хлопоты... Никто не собирает урожай, не варит варенье, не закатывает компоты...

— А, да то дичок! — небрежно махала хозяйка. — Кому та алычка сдалась?! Кислятина... Одного сахару изведешь...

Летняя кухня была выстроена из светлого самана. Там помещался широкий деревянный топчан, служивший постелью, маленький квадратный столик, один стул и два нещадно чадящих примуса.

Алена попыталась было научиться готовить на них, но Алик вовремя пресек ее бесплодные старания.

Они вполне могли себе позволить обедать в кафе, ходить вечерами в шашлычные и бары, а если уж очень хотелось есть, то нарезали огромную миску салата из сочных розовых помидоров, красного пузатого перца и хрустящих малосольных огурчиков.

Что может быть аппетитнее этого нехитрого летнего блюда, посыпанного кольцами сладкого крымского фиолетового лука и сдобренного ароматным, пахнущим семечками маслом...