Книга Воин. Голос булата - Дмитрий Янковский

– Не нужна мне такая наука, если потом кости будут болеть!

– Ну а мне что, не нужна, так не нужна. Ежели баба с воза, то кобыле вроде как легче ехать.

Микулка насупился и да самой избы шел молча, потирая ушибленное место. Дома помог деду стол накрыть, разлил густую похлебку по чашкам, хлеба наломал. А когда сели, вознесли хвалу Сваргу за добрую еду, паренек подождал пока старик первую ложку отведает и уж только после этого свою взял.

Ох и впрямь добрая вышла еда! Мало видать в стариковой жизни радостей, вот он из еды радость и делает. Напек в углях оленины ломтями, чтоб румяной корочкой покрылась, да сок внутри оставила, опосля залил ключевой водой и в горшке тушиться оставил, сдобрив кореньями и ароматными травами. А как начала поспевать похлебка, так натер грибов сушеных и высыпал в варево для густоты, вкуса и питательности. Похлебка получилась аки сметана густая, а от духа можно слюной изойти. Микулка взял ломоть хлеба и принялся за еду. Оленина во рту таяла, да еще половинки не тертых грибов попадались. Выхлюпав похлебку, Микулка еще и подливку хлебом со дна чашки вымакал. Хорошо!

После еды старик пошел к сундуку грамоты свои перебирать, а может начертать что-то новое. А Микулка взял недочитанное и пошел из избы, бока красну солнышку подставлять. Но чтение не пошло. Хоть и болел зад от дедова удара, а любопытство так и гложило. Как же старый ведун увернулся? Вроде и сил в нем как у мухи осенней, а перепоясал посохом так, что чуть хребет в лапти не высыпался. Резвый он для старика. Не иначе, как хитрую боевую науку ведает. А уж если он, слабосильный, с этой наукой знает как меня побить, так и я смогу бивать более сильных… Да только пока обучишься, старый Зарян мне так бока намнет, что не захочется ни с кем биться.

Но любопытство не оставляло молодого Микулку, он пытался вспомнить, как шла палка, как дед стоял, как плечом двинул. Не выдержал он, пошел к старику. Открыл дверь тихонько, стараясь не скрипнуть, вошел в сумрачно-прохладные сени, собрался с духом и вошел в комнату.

– Дед Зарян… – негромко позвал он. – Хочу научиться палку мимо себя пропускать! Сил нет, как охота! Если б я так мог…

– Кхе… Созрел, значит. – по доброму улыбнулся старик, отрываясь от письма за столом. – Скоро к тебе правильные мысли приходят. Далеко пойдешь… Ежели не остановят. Тумаков, стало быть, уже не боишься?

– А Вы не бейтесь крепко, тогда и бояться не буду! – Микулка не удержался и потер зад.

– Так боевая наука не только из тумаков состоит. Через боль, через пот пойдешь, через сопли-слюни кровавые. А прежде чем боевой науке учиться, надо силу развить, гибкость да смелость.

– Это как?

– Да вот так. Буду давать тебе разные испытания. С одного раза не пройдешь, второй-третий будешь пробовать. Тьму раз одно и тоже повторять придется. Я тебя не пугаю, не от науки отваживаю. Просто ступая на стезю, ты должен знать через что она тебя поведет. И куда. А ведет сия стезя через трудности, через пот и кровь к УВЕРЕННОСТИ в своих силах. А коль будет уверенность, так сможешь горы своротить, не поморщишься. Как и всякий русич. Ибо в русских жилах кровь Сварога, предка нашего, бурлит силой непобедимой. Непобедимой и доброй. Читал небось, как Сварг на самого Ящера ярмо накинул? Так и всякую силу, даже самую злющую, русич может победить, покорить и на благо использовать. Я ведь не с зазря про Ящера помянул… Недавно сон мне странный приснился, вещий, можно сказать, сон. Снилось мне, что далеко за морем родился страшный Змей, да такой сильный, что за один выдох целый град спалить мог. А то и два.

Бродил он по степям, по пустыням заморским, взревывал своим огнем губительным. А зола от того огня хуже пламени, и человека, и зверя, и птицу губит. Надоело ему по пустыням шастать, перелетел он за море и спалил два града с живыми людьми. Но на Русь он слаб оказался. Родился и на нашей земле такой Змей. Даже сильнее прежнего, заморского. Да только чем один Змей другого краше? Оба злющие, друг на друга смотрят и взревывают.

Но явились тут русские витязи в белоснежных доспехах, заломали Змея возле реки Протва, в сотне верст от Москвы-реки, накинули на него ярмо и заставили своим огнем работать, избы освещать, железо варить…

– Так вранье, небось… – неуверенно почесал затылок Микулка.

– Эх… Нет в тебе веры! Трудно будет с тобой. Сам себя в грязь лицом тыкаешь, мол плох я, ни на что не гожусь. Как других победить собираешься, коль себя не поборол? Свой страх, свою неуверенность, слабости свои мелкие?

– Вот бы и взялись меня научить!

– Уж попробую… Хотя непутевый ты на редкость. Ладно, нечего зря языком ветер гонять. Сходи к ручью, рыбы налови, а завтра поглядим, что из тебя сделать можно.

5.

И взялся дед Зарян за паренька не на шутку. С самого утра до завтрака гонял его бегом вокруг избы сотню раз, по началу у Микулки чуть глаза от натуги не вылазили, прохладный воздух грудь жег хуже пламени. Да только остановится не мог, знал, что посохом в раз пониже спины получит. Потом еще три круга на четвереньках, да не ладонями по земле, а кулаками! Где густая трава, там еще стерпеть можно, а за избой дожди намыли земли и мелкого камня, там Микулка, давясь слезами, сбивал кулаченки в кровь. Но еще не начав учить боевую науку, он понял, что человек любую трудность одолеть может. Если захочет. Стариковы испытания постепенно вытравливали из юной души НЕВЕРИЕ в свои силы. В первый раз, когда Зарян сказал бежать сто кругов, Микулка думал, что не сдюжит. Но пробежал, хотя иссохшие губы в кровь потрескались. Зато потом бежать стало легче, а когда решил счесть по шагам расстояние, получилось три версты! Кто бы сказал, что в раз, без передыху можно три версты пробежать, Микулка бы ответил: "Вранье, небось… Конь три версты пробежит – упарится!" Теперь поверил и в это, покуда на своей шкуре испробовал, и вообще Зарян от него слова «вранье» больше не слыхивал.

Как сменился месяц, старик стал заставлять Микулку по деревьям лазить, потом стал ноги связывать, чтоб он одними руками за ветки цеплялся.

– В руках равновесие должно быть. – говаривал дед Зарян. – Сколько есть в них толкательной силы, столько должно быть и тяговой. Толкательной силой удар крепчает, тяговой ворога на землю свалить можно.

– Ну, тяговую силу я на деревьях возьму, а откуда толкательной взяться? – интересовался любопытный Микулка.

– Кхе… Вот недотепа! А кто на карачках вкруг дома на заре скачет? От этого испытания и сила в руках, и кулак тверже булата становится.

Когда луна стала круглой, Микулка мог без труда две сотни раз оббежать избу, руки налились упругой силой, а ссадины на кулаках превратились в розовые мозоли, хоть головешку об них туши.

Но как-то утром дед Зарян испытания отменил.

– Хватит зазря своим потом воздух греть! – ворчал старик. – От одних испытаний человеком не станешь. Человека только труд может сделать. Бери топор и пойдем к ключу. Видал, вчера ручей заколодило? Надобно расчистить, не то заболотится, не хватало нам упырей возле дома.