Книга До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей - Александр Звягинцев

– А ты что там делала?

Гланька недоуменно посмотрела на Ледникова.

– Делала репортаж для своей программы. И он меня просто достал – все время лез в кадр, размахивал руками, рассказывал про какую-то фею, которую я ему напоминаю. Фею!.. Во время съемок ты и так вся на нервах, а тут еще с какими-то феями достают!.. В общем, я его послала так, что даже до него дошло, что надо сматываться, иначе случится непоправимое… И он дал этой девице, которая его привела, увести себя.

– А чего это он к тебе приставал? Ему что – моделей было мало? Они же там стадами наверняка бродили?

Гланька фыркнула:

– Сравнил!

– Ах да, извини!

– Что-то и ты в Москве не с моделями сожительствуешь, – ядовито сказала Гланька. – А у вас там стада не меньше…

Так, про Разумовскую ей все известно. И, судя по всему, равнодушно она к этому не относится.

– Ну и что было дальше с твоим обаятельным пьяницей? – перебил ее Ледников. – Думаю, напившись, он бывает очень мил?

Гланька какое-то время молчала. Видимо, решала, стоит ли возвращаться к своему Седрику или пришла пора пройтись по поводу Разумовской. Но интересы дела оказались важнее, и она торопливо поведала, что через несколько дней встретила трезвого, но помятого Седрика у дверей своей телекомпании. Он пришел просить прощения за свое безобразное и недостойное поведение, о котором он, правда, помнит весьма смутно. Гланька была уже в более благодушном настроении. К тому же оказалось, что смущенный молодой человек в вельветовом пиджачке с заплатами на локтях и в джинсах – лорд Седрик Лоутон, сын виконта Эдварда Лоутона, наследник старинного и весьма состоятельного аристократического рода. Гланька решила, что поболтать с лордом в кафе будет занятно, в трезвом виде к тому же в нем так и чувствовалась порода. Потом последовали другие встречи, и уже очень скоро Седрик объявил, что она – та женщина, без которой он не может теперь жить. Ну, вот так все началось, а потом она поняла, что Седрик действительно очень хороший… Кстати, он очень скоро начал знакомить ее со своими аристократическими родственниками, которые выглядели просто-напросто персонажами из романов про Дживза и Вустера.

– И с какого перепуга в сей трогательной идиллии возник Рафа Муромский? Зачем было с ним связываться лондонским аристократам?

Гланька не ответила. Она что-то высматривала за окном машины. Потом свернула с шоссе, а через пару минут остановилась.

– Пошли выпьем по чашке кофе. Тут рядом есть вполне пристойное заведение, насколько я помню.

Заведение было и впрямь недурственное – ресторанчик на первом этаже старинного особняка, по-английски утопающего в зелени и цветах, несмотря на декабрь. Гланька быстренько разобралась с официантом и принялась за печальное повествование о явлении Рафы Муромского молодому лорду Лоутону.

Итак, она готовила программу, торчала на студии с утра до ночи, а Седрик предавался тому занятию, которому его научили в Кембридже. На сей раз у него был повод пить – рухнул очередной план спасения этого самого завода по изготовлению роскошных яхт по индивидуальным заказам. Семейство Лоутонов владело предприятием уже больше ста лет, а Седрик там часто бывал в детстве и юности, даже знал несколько семей рабочих, которые вкалывали на заводе из поколения в поколение. В общем, для него банкротство RWG было личной драмой. Так как бизнесмен из него никакой, выход существовал, собственно, один – или продать RWG целиком, или найти компаньона, который купит часть акций и будет располагать достаточными средствами, чтобы выплатить долги и заняться модернизацией. Вот Седрик и носился с этой идеей, а потом вдруг решил, что компаньоном может быть русский, у которых, как известно, денег теперь немерено…

– Это не твое влияние?

– Ты с ума сошел?!. – с изумлением уставилась на Ледникова Гланька. – Я как могла убеждала его – только не связывайся с русскими!.. Но они же все видят только Абрамовича с его «Челси». Помешались на своем футболе! И потом, эти бесконечные разговоры, что русские скупают лучшие дома и квартиры в Лондоне за сумасшедшие деньги…

– Но ведь действительно скупают.

– Я не говорю, что не скупают. Я о том, как это действует на английские мозги… В общем, я пыталась объяснить Седрику, что дело это – мутное. «Ты же, – говорю, – знаешь, как у нас проходила приватизация и как сколачивались эти состояния. За ними в любой момент могут прийти и потребовать все обратно. И что ты будешь тогда делать?» Но куда там! Он вдруг вспомнил о миссии белого человека. Чем, говорит, быстрее мы сделаем русских предпринимателей частью цивилизованного бизнеса, тем быстрее они изменятся сами и изменят Россию! Россию он собрался изменить, представляешь?

– Слушай, а их первая встреча с Рафой правда была случайной? Может, ее кто-то специально организовал? Сам Муромский или кто-то другой?

– Понятия не имею. Все закрутилось с дикой быстротой. Потом, у меня своих дел по горло…

– Ну, и что дальше?

– А дальше этот мальчик Рафа стал ходить к нам в гости. Мы к нему тоже пару раз ездили… Планы такие разворачивал – куда там пятилетним! У него уже портфель заказов набит! Все российские миллиардеры выстроились в очередь! Теперь им без яхт не жизнь, причем самых дорогих, эксклюзивных, ручной работы. Будем их отделывать бриллиантами и золотом! Все та же ленинская мечта о золотом унитазе.

– И твой замечательный жених всему этому верил? – уточнил Ледников. – Верил, что все это всерьез и надолго, как нэп?

– Седрик в этих делах особенно не разбирается. А RWG для него – святое. В общем, юристы начали готовить сделку. И тут что-то переменилось. Все началось со смерти Муромского-старшего. Рафа стал крутить хвостом, что-то опять про футбольный клуб понес. Седрик, наоборот, решил, что надо спешить… Мне это все сразу показалось подозрительным. Я говорила Седрику: тормози, пока не поздно! Я его умоляла, понимаешь? Но…

Гланька задумалась, то ли подбирая слова, то ли решая, что стоит говорить, а о чем лучше и умолчать.

– Он вдруг как будто подпал под влияние этого мальчика, – неохотно сказала она. – Когда тот стал наследником состояния Муромского… Говорил, что у него возможности теперь не ограничены…

– А как наследство поделено между Рафой и его матерью?

– Я не знаю. По-моему, там есть серьезные проблемы – завещание не согласуется с брачным контрактом. Но Рафа уверял, что все это ерунда и бабки достанутся ему.

– А этот Рафа, он что из себя представляет?

– Змееныш, – поморщилась Гланька. – Ядовитый змееныш. В нем злобы выше крыши. Причем на всех. И не потому, что его кто-то когда-то обидел, а от природы, видимо. Душа у него такая – мерзкая. А на вид – пацан пацаном. Мне каждый раз, когда он на меня смотрел, хотелось ему рожу набить. Смотрит на тебя, а на уме явно что-то гнусное…

– А что же твой лорд? Слепой, что ли?

Гланька раздраженно махнула рукой: