Книга Последняя аристократка - Лариса Шкатула

Арнольд Аренский считал, что для близких отношений между ними достаточно лишь его желания, и если Наташа ему противится, то лишь потому, что не понимает своего счастья. А ещё он пребывал в убеждении: она просто побоялась разницы между ними в шесть лет и не знала, что четыре года в Аралхамаде дали ему больше, чем десять лет обычной жизни…

Конечно, такое объяснение было попросту примитивным, но Наташа дискуссий не хотела. Если ему так легче, она не станет его переубеждать.

Как бы то ни было, Алька с головой окунулся в институтские любовные приключения. Сначала студенты звали его Казановой, а потом дали прозвище Калигула. Мол, был такой император в Древнем Риме, который увлекался оргиями и творил на них всякие непотребства. Не то чтобы Аренский в своих похождениях был совсем уж белой вороной, но в целом студенты к "Кама-сутре" не тянулись. Более того, многие считали подобную гимнастику в постели извращением, потому и сравнивали Арнольда с похотливым императором.

— Оргии! — передразнивал остряков Арнольд. — Да с кем у нас их организовывать? Найдется в университете хоть один патриций?

Хорошо, в ту пору ОГПУ не слишком разбиралось в том, кто такие патриции, а то неосторожный студент мог бы и поплатиться за свои слова.

Правда, и откровенничал Аренский лишь со своим другом Рейно, чьим отцом был один из легендарных латышских стрелков. Отец ухитрился вовремя скончаться от полученных ран и не разделил судьбу многих своих товарищей, которые время от времени исчезали без следа в подвалах Лубянки. Они слишком много знали о том, как на самом деле творилась революция, и этими знаниями мешали романтизации образа революционеров.

Рейно вовсю пользовался льготами отца, даже имел повышенную стипендию. Возле Альки он крутился потому, что тот был знаком с самыми красивыми студентками, и рядом с ним невысокому, худощавому и бледному, невидному Рейно нет-нет да что-нибудь перепадало.

— Плебеи, — поддакивал он своему якобы кумиру. — Разве они умеют обращаться с девушками? На сено повалил, юбку задрал, вот и вся прелюдия. Сила есть — ума не надо.

Но откровения Арнольда, почерпнутые в тереме Аралхамада, он выслушивал внимательно и впоследствии не раз повторял, что новое — хорошо забытое старое.

Приобретенные знания помогли Рейно завлечь в свои матримониальные сети хорошенькую, но глуповатую дочь секретаря наркомата тяжелой промышленности. Ей так понравились любовные упражнения, что она захотела навсегда оставить Рейно при себе. Иными словами, выйти за него замуж.

На свадьбе, однако, молодая жена не сводила глаз вовсе не с жениха, а с его шафера, в качестве которого Рейно позвал Аренского. На фоне этого молодого гиганта её муж смотрелся совсем уж невзрачным, и молодая жена надеялась, что друг мужа станет часто бывать в их доме, и кто знает…

Рейно сделал для себя вывод, что впредь ни принимать Аренского в доме, ни ходить с ним в компании не стоит. Как говорится, береженого бог бережет. Ему вовсе не понравились авансы, которые его жена вовсю раздавала Арнольду.

Правда, до окончания университета предприимчивый латыш отирался возле Арнольда. Жена женой, а он ещё так молод.

— У нашего Калигулы есть свой Брут, — съехидничал кто-то из студентов.

— Темнота! — Рейно постучал себя по лбу. — Брут не с Калигулой дружил, а с Юлием Цезарем!

— Главное, не с кем дружил, а как их дружба кончилась.

— Ну и как? — благодушно поинтересовался Алька.

— А так: Брут предал Цезаря.

— Фу, как грубо! — добродушно усмехнулся Арнольд; он не то чтобы презрительно относился к остальным своим однокурсникам, но считал их недалекими.

— Завистники! — усмехнулся Рейно и повлек Альку прочь.

Аренский закончил университет с отличием. Саттар-ака когда-то вбил в его голову тезис: уж если ты взялся за дело — а в то время для Альки речь шла о высшем образовании — ты должен довести его до конца. Причем, блестяще. В противном случае, не берись за него вовсе.

За месяц до окончания вуза Аренского пригласили в деканат и предложили поступать в аспирантуру. Такой талантливый студент будет её украшением. Он уже и вправду подумывал остаться в Москве, все ещё боясь потерять из виду Наташу, как вдруг все рухнуло.

Арнольд тогда не узнал, что донос на него написал не кто иной, как Рейно. Единственный, кого он считал настоящим другом. Когда-то Арнольд, естественно, рассказал ему все о себе. И о том, как погиб отец, и о матери, которая бросила его на отца в трехлетнем возрасте, а сама осталась в Англии, в лондонском цирке.

Аренский не мог бы объяснить и самому себе, почему умолчал об оставшемся у него цветном алмазе и перстне с изумрудом, который Арнольд никогда не надевал и вообще спрятал подальше от жадных глаз.

Ему казалось, что взглянет на них кто-то другой и отравится мечтой о несметных сокровищах, бросится их добывать, да и сгинет там. Он был уверен, что Аралхамад не отдаст пришлым свои богатства. До сих пор в самых страшных снах он видел своего старшего друга Батю, прибитого к стене огромным копьем из сработавшей на пути к сокровищам ловушки.

Арнольда чуть было не осудили как английского шпиона. Но тут, как сказал бы покойный Батя, сработал принцип: дуракам счастье.

Никогда органы политуправления не делали запросов за границу, чтобы осудить такую мелкую сошку, как студент. Но в случае с Аренским пришло кому-то в голову послать запрос в Лондон.

Оказалось, действительно мать Аренского работала когда-то в английском цирке, вышла замуж за тамошнего акробата, но шесть лет назад она сорвалась с трапеции и разбилась насмерть. Поклеп — что уголь, не обожжет, так замарает. Арнольду объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку комсомольца за то, что он посмел обмануть своих товарищей. А именно: скрыл от них факт, что имел родственников за границей.

Вопрос об аспирантуре перед ним больше не стоял, потому что провинившегося послали по распределению в распоряжение наркомата внутренних дел. Справедливо рассудив: пусть скажет спасибо, что не по этапу!

Надо сказать, немалую роль в таком мягком приговоре сыграла положительная характеристика комитета комсомола университета, который отметил немалый вклад Аренского в спортивную жизнь вуза. А в то время спортивное движение стало охватывать страну. Старым заслуженным спортсменам ОГПУ не доверяло, следуя коммунистическому принципу: разрушить бывший мир насилья "до основанья". А заодно и вместе с этим миром устранить живших в нем людей, хоть чем-то в царское время отличившихся.

Аренский же принадлежал к молодому поколению и не успел ещё нанести новому строю вред своим обманом. Так что пусть послужит где-нибудь на Севере и подумает над своим поведением!

Глава третья

— Нет, молодой человек, в прежние времена гипноз в лечебных целях почти не использовался! — Поплавский доброжелательно посмотрел на студента, задавшего ему вопрос. — И мне приятно отметить вашу начитанность. Действительно, римский историк Страбон писал о случаях исцеления египтян во сне, в храме Серапсиса, и греческий историк Диодор Сикулос подтверждал это своими свидетельствами: египтяне верили, что богиня Изида лечит молящихся ей только во сне. Чувствуете разницу?