Книга Последняя аристократка - Лариса Шкатула

Кроме Наташи Романовой, никого из знакомых у Аренского в Москве не было, а до поступления на рабфак оставалось три месяца, так что по поводу работы Алька вынужден был обратиться к ней. И согласился работать в цирке в составе бригады униформистов. Стать профессиональным циркачом он больше не хотел.

А Наташа по-прежнему работала в аттракционе воздушных акробатов, и каждый вечер Алька с замиранием сердца следил за её полетами под куполом цирка. Он не сразу признался себе, что так и не смог забыть той их единственной близости на сваленных наспех шубах в гардеробной Аралхамада.

Он добросовестно старался выполнить её условие: никогда и ни при каких обстоятельствах не пытаться опять склонить её к интимным отношениям. Но оказалось, что пообещать куда легче, чем сдержать данные обещания.

Он зачастил в дом к Наташе, понимая, что становится назойливым, докучливым, но ничего не мог с собой поделать.

Правда, его приходам радовалась маленькая Оля. И тайно влюбленная в него Аврора. В прошлом няня девочки, а теперь ставшая членом семьи, она продолжала опекать свою воспитанницу во всякую свободную минуту.

Аврора восторженно взирала снизу вверх на высокого юношу, втайне сожалея, что у них в трамвайном депо нет ни одного молодого человека, который мог бы сравниться статью с Арнольдом. Если бы он хоть разочек посмотрел на неё таким взглядом, каким смотрит на Наталью Сергеевну! А она словно бы ничего и не замечает!

Нежелание молодой женщины повторить близость Арнольд объяснял себе тем, что из-за спешки просто не успел показать Наташе, какой он великолепный любовник. Ему были открыты все тайны наслаждения, хотя только в теории, но она никак не хотела в этом удостовериться.

Арнольд предлагал даже узаконить их отношения. Разница в возрасте? Ну и что! Он пытался приводить Наташе примеры, когда партнеры в подобных браках были счастливы, но она только посмеивалась.

— Алька, глупый мальчишка, неужели вокруг мало красивых девушек? Ты внимательно посмотри. Если бы я была мужчиной, я бы меняла их, как перчатки… Глупость, конечно, говорю, но уж выбрать-то есть из чего. Возьми хотя бы нашу труппу…

Но Арнольд не хотел брать ни труппу, ни девушек-соседок, на которых ему указывала Наташа, ни кого-то другого вообще, кроме нее. Он уже и сам смеялся над собой и читал ей стихи Пушкина, которыми вдруг увлекся. Особенно из "Евгения Онегина":

О люди! все похожи вы

На прародительницу Эву:

Что вам дано, то не влечет;

Вас непрестанно змий зовет

К себе, к таинственному древу;

Запретный плод вам подавай:

А без того вам рай не рай.

В глубине души он не терял надежды. Мужа у Наташи не было, любовника тоже. В крайнем случае, рано или поздно природа возьмет свое. Такая страстная женщина! Он помнил, как за её любовными схватками с неутомимым Адонисом следил весь Аралхамад. Первому любовнику солнцепоклонников она не уступала!.. Однако время шло, а Арнольд в своих попытках хоть чуть-чуть приблизиться к Наташе так и не преуспел.

Рабфак Аренский закончил экстерном. Правда, учителей порой смущали его оригинальные познания, почерпнутые в книгах-раритетах Аралхамада, к каким большинство советских преподавателей доступа не имело. Но признаваться в этом никто не хотел.

Столь же легко Арнольд поступил на юридический факультет Московского университета. И здесь Алька не раз вспоминал Саттара-ака, благодаря терпению которого в ленивой голове юноши имелись кое-какие знания.

А поскольку учеба давалась ему без особых усилий, у парня оставалось достаточно времени для развлечений.

Когда наконец Арнольд понял, что его многомесячные бдения подле Наташи ничем путным не кончатся, он решил уйти. То есть не оборвать знакомство с Романовыми, по-прежнему быть для них добрым знакомым, но попробовать поискать ещё где-то свою единственную женщину, если Наташа уверяла его, что это не она.

Например, он стал усиленно интересоваться хорошенькими студентками, каждый раз словно доказывая Наташе, как глупо она поступила, отвергая его чувства. И вот на этом поприще он преуспел!

Никто из юношей-студентов не знал о чувственной стороне отношений между мужчинами и женщинами столько, сколько Арнольд Аренский.

Наиболее раскрепощенные студентки — в основном, подруги футуристов, которые считали, что стыд — пережиток прошлого, некий атавизм в человеческих отношениях и со временем отомрет — с удовольствием учились у него, на практике познавая основные положения индийских трактатов о любви.

Они шепотом рассказывали интересующимся о штуках, которые вытворял в постели начинающий юрист, отчего его слава Казановы росла, и было даже странно, что он ни разу не влип в историю вроде нежелательной беременности очередной подружки…

На Лубянку Аренского больше не вызывали. Он особенно и не задумывался, почему. Его голова была занята совсем другим.

Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. А именно случилось оно с тем самым лейтенантом НКВД, принявшим столь горячее участие в судьбе Аренского. Он попал под очередную чистку рядов ОГПУ. Уберечься от неё было невозможно, а поскольку руководство славной организации менялось часто, каждый вновь приходящий руководитель стремился убрать старые кадры, чтобы заменить их своими. Кажется, лейтенант даже не понял, за что его так наказали: лишили погон и отправили по этапу на Соловки. Как сказал один из его коллег, хорошо хоть не расстреляли.

Тайник лейтенанта остался нетронутым. Опальный офицер, оскорбленный в лучших чувствах, решил, что раз государство так бесцеремонно обращается со своими преданными гражданами, оно не заслуживает сокровищ, которыми лейтенант мог бы его одарить.

Если бы Наташа знала, на какой путь невольно толкнула Арнольда своим отказом, она бы, возможно, ещё подумала, стоит ли быть с ним такой жестокой. Но нынешний Арнольд никак не ассоциировался у неё с невысоким крепким подростком, который охотно обнажал в улыбке крепкие белые зубы между ними была щелочка, и его отец Василий Аренский шутил, что мальчишки с такими зубами — жуткие врунишки.

Тот мальчишка был скромен и деликатен и никак не походил на этого мощного самца, которого не остановила даже возможность погибнуть в рушащемся Аралхамаде. Она тогда немного испугалась его неистовства. Он словно носорог продирался сквозь заросли, круша и ломая молодые деревца то есть всевозможные моральные препятствия — они для него просто не существовали. Зов пола звучал для него куда громче всяких там принципов и условностей.

Она готова была аплодировать Верховному магу — Саттар-ака сотворил из скромного подростка нового человека, но это его творение было, как сказал бы Головин, неадекватным прежнему. Новый Аренский Наташу пугал так, как пугали всегда люди грубые и хамоватые. Она никогда не знала, как вести себя с ними. Отвечать тем же не могла, а не замечать их было невозможно

У неё не было своего места на земле, где она могла бы спрятаться от людей, которых ей не хотелось видеть. Была лишь небольшая квартира, откуда она должна была каждый день идти на работу, ехать в общественном транспорте и вздрагивать каждый раз, когда её грубо толкали или тискали. Не говоря уже о всяческих словесных перепалках, в которых окружающие так легко переходили на оскорбления…