Книга Снег - Максанс Фермин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот, — сказал Хороси, — так заканчивается эта история. Мой хозяин не смог забыть жену, так же как не мог не восхищаться ею и не рисовать ее. Даже когда ослеп. Именно в полной темноте Сосэки нарисовал белизну и открыл истинную чистоту. Затем он понял, что настоящий свет и настоящие цвета всегда остаются тесно связаны с красотой души. Вдохновленный обликом исчезнувшей жены, он создал абсолютное искусство. Он подчинил себе нюансы света, когда совсем перестал видеть его. Он извлек из небытия квинтэссенцию искусства. Поэтому Сосэки — самый великий художник.
Слуга на секунду умолк и у Юко закружилась голова. Он посмотрел на старика и сказал:
— Я знаю, где эта девушка. Я встретился с ней по дороге сюда. Она мертва, но кажется, что до сих пор живет. Она живет в стеклянном гробу. Она так красива, что я оставался там всю ночь и любовался ею.
Он говорил, а в его глазах была неуверенность, взгляд был затуманен дыханием мечты. История Сосэки оказалась длинной и захватывающей. Ему было сложно вернуться в реальный мир.
Хороси лишь улыбнулся юноше и кивнул головой в знак согласия. Но, конечно, он ничему не поверил.
На следующий день, у серебряной реки, Сосэки попросил Юко закрыть глаза и представить себе белизну.
— Белизна — это не цвет. Это отсутствие цвета. Закрой глаза и скажи мне, что ты видишь.
— Учитель, я вижу стеклянный гроб во льдах. В этом гробу я вижу лицо женщины. Она здесь, перед моими глазами. Она хрупка как мечта. Это молодая девушка, она обнажена, у нее светлые волосы и она европейка. Она мертва и покоится под метровой толщей льда в самом сердце провинции Хонсю, в горах. Она была канатоходцем. Ее зовут Нэж. И я знаю где она.
На этих словах лицо Сосэки застыло. Не сводя мертвого взгляда с горизонта, которого не видел, он ответил:
— Кто ты такой, чтобы знать это? Посланник тьмы? Никто не знает где она. Ее поглотила гора. И уже давно.
— Это неправда. Гора сохранила ее и отдала ей свое тело. Медленно, год за годом, армия снега поднимала ее из трещины, в которую она провалилась. Она там, под метровым слоем льда. Она там, в своем стеклянном фобу, нетронутая, такая же красивая какой вы ее знали. Я могу поклясться, что знаю, где она. Я нашел ее случайно, пересекая горы, и был настолько поражен ее красотой, что всю ночь любовался ею. Я поставил крест у ее ледяной могилы. Если вы захотите, я отведу вас к ней.
Учитель понял, что Юко говорит правду, и не смог сдержать слез.
— Я знал, что однажды она пошлет мне кого-нибудь. Но не думал, что этот посланник появится в моей жизни так поздно.
Потом он повернулся к Юко и положил руку на плечо юноши.
— Каждый день после ее смерти я пытался вновь обрести красоту снега, красоту ее лица с помощью живописи, музыки, поэзии. И вот теперь я мог бы увидеть его. Но не могу.
На следующий день, после урока, Юко спросил у Сосэки:
— Вы обдумали мое предложение? Когда вы хотите, чтобы я отвел вас к могиле вашей покойной жены?
Сосэки вздохнул и грустным голосом ответил:
— Мальчик мой, я думаю, это путешествие будет бесполезным. Я убежден, что ты не лжешь, но что за радость для слепого старца найти могилу своей покойной жены? Ей хорошо там, где она есть. И пусть ее покой никогда больше не будет потревожен.
Он оставил Юко и растворился в саду цветов.
Прошел месяц. Юко больше не осмеливался говорить о девушке во льдах при учителе. Впрочем, казалось, Сосэки игнорирует их секрет.
Каждый день учитель лишь приветствовал Юко и сразу же начинал урок. Потом он пропадал на весь день и не произносил ни слова за обедом.
Однако этим утром у серебристой реки слепой старец сказал ему:
— Юко, ты станешь настоящим поэтом, когда в словах, вылетающих из под твоего пера, сольются воедино живопись, почерк, музыка и танец. И особенно, если ты освоишь искусство канатоходца.
Юко улыбнулся: учитель не забыл.
— Чем же может послужить мне искусство канатоходца?
Сосэки положил руку ему на плечо точно так же как и месяцем раньше.
— Чем оно может послужить тебе? По правде говоря, поэт, настоящий поэт, должен владеть им. Писать, — это двигаться слово за словом по нити
красоты, нити стихотворения, истории, написанной на шелковой бумаге. Писать, — значит двигаться шаг за шагом, страница за страницей по дороге книги. Самое сложное — это не отрываться от поверхности и сохранять равновесие с помощью балансира твоего пера на веревке языка. Это не значит идти только прямо, — на твоем пути будут часто возникать препятствия, похожие на хвосты запятых или точки. Самое сложное для поэта, — постоянно оставаться на канате письма, проживать каждый час своей жизни на вершине мечты, никогда не спускаться, даже на секунду, с веревки своего воображения. Самое сложное для поэта — стать канатоходцем слова.
Юко поблагодарил учителя за такой тонкий и красивый урок.
Сосэки улыбнулся и сказал:
— Завтра мы пойдем искать Нэж.
Они вышли на рассвете. Юко шел впереди, а Сосэки следовал за звуком его шагов.
Каждый раз, когда юноша хотел подать ему руку, если дорога становилась опасной, учитель отказывался от помощи.
Вечером они остановились у одного из жителей деревни и спали на циновках, расстеленных прямо на земле. При входе в деревню Сосэки назвал свое имя и профессию, и двери открылись будто сами собой. Казалось, во всей Японии знали этого человека. Юко был поражен. Теперь он понял как ему повезло, что он может следовать урокам такого учителя.
Не каждому в жизни суждено встретить бога.
Путешествие было долгим и бесконечно белым.
Белым как сакура в цвету.
Белым как молчание, которое сопровождало двух идущих.
Наконец, утром показались первые вершины гор. Дорога стала медленно подниматься к чистоте неба.
Это были самые трудные часы.
Было видно, что Сосэки уже слаб. Но Юко делал вид, что не замечает этого. К тому же они были уже недалеко от ледяной могилы.
Путешествие близилось к концу.
Заметив крест, Юко задрожал от волнения.
— Учитель, — закричал он, — я нашел! Юноша поспешил под камень, туда, где он нашел могилу Нэж в ночь бури, и закричал от удивления.
— В чем дело? — обеспокоенно спросил Сосэки. — Нэж навсегда исчезла в сердце горы? Сошла лавина?
