Книга Мастер иллюзий - Наталия Экономцева

– Пока не надо. Я не так уж много успел. Нужно было собираться, вы же понимаете…

– И все-таки давайте скопируем. Так мне, да и вам тоже, будет гораздо спокойнее.

– Дорогая Анжелика… Лика… Можно я буду вас называть так? Мне кажется, имя Лика вам идет гораздо больше! – Козаков легко дотронулся до моей руки. – Так вот, дорогая моя Лика, я совершенно не хочу вас утруждать.

– Мне не сложно. Это займет всего пару минут.

Мне случалось видеть мужчин, способных быстро распаляться, но никто из них не мог бы сравниться с Козаковым. Он помрачнел, словно черная туча накрыла его загорелое лицо, а от покоя не осталось и следа.

– Вы слушаете, что я вам говорю? – очень тихо спросил он, и от этого вопроса по моей спине побежали мурашки. – Там нечего копировать. Нечего! Неужели это непонятно?

Его голос был похож на шипение, а раздражение изливалось на меня, как яд. Что ж, похоже, у мистика и его Змеи гораздо больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. И хотя Козаков говорил очень тихо, водитель заметно вздрогнул, а потом обеспокоенно глянул на нас в зеркало. А я? Я всегда готова к сюрпризам.

– Что вы застыли, дорогая моя? Разве я непонятно говорю? – еще раз спросил мистик.

– Теперь понятно, – так же тихо ответила я. – И если вы не против, я предпочитаю, чтобы меня звали тем именем, которое мне дали родители.

– Извините. Я не хотел вас обидеть, – произнес он, и туча, омрачившая его красивое лицо, стала медленно рассеиваться.

– Вам не за что извиняться. Вы не сказали ничего обидного.

Автор кармических теорий переживал кризис и воспринимал его весьма болезненно – это было очевидно. Я бы совершенно не удивилась, если бы мне сказали, что он не терял свой компьютер, а всего лишь пытался таким образом оправдаться перед издательством за задержку новой книги. Но это всего лишь мое личное мнение, и, разумеется, я оставила его при себе.

Что же касается моего звучного имени… Даже человеку, не наделенному воображением, понятно, что сократить Анжелику до Лики было бы самым простым вариантом. Выкинуть четыре буквы и навсегда избавиться от нескольких мучительных секунд после знакомства и слов «Бывает же такое!», которые ясно читаются в глазах собеседника. Но я никогда не пошла бы на подобное сокращение – ни в четырнадцать, когда Маркиза Ангелов казалась убийственно жестокой, ни в двадцать, когда я с успехом прятала лицо за раскрытыми книгами, ни тем более сейчас, когда приняла свое уродство как данность. Почему я так упорствовала? От обиды на судьбу или от того, что раз и навсегда смирилась со всем, полученным при рождении? Обе точки зрения одинаково верны, и то, какую из них вы выберете, не имеет ни малейшего значения.

До самого аэропорта мы с Козаковым ехали в полном молчании, и только капли дождя, которые вдруг стали большими и тяжелыми, гулко стучали по стеклу.

Все так же молча мы вошли в зал вылета. Видимо, в это пасмурное утро даже путешественникам не хотелось покидать свои уютные городские квартиры: пассажиров в аэропорту было на удивление мало.

– Мы успеваем. Регистрация еще не закончилась. Пойдемте, – позвала я Козакова и достала из сумки билеты.

У нашей стойки было всего четыре человека. Я сняла куртку и повесила ее на ручку моего небольшого ярко-зеленого чемоданчика – такой не нужно сдавать в багаж, но если бы это и пришлось сделать – он ни за что не затерялся бы среди темно-серых и черных.

Когда подошла наша очередь, я протянула билет мистику и сделала шаг вперед, но тут же остановилась.

– Давайте-ка я пропущу вас вперед.

– Как вам удобнее, – улыбнулся Козаков и подошел к стойке.

Мне приходилось летать в самолетах с политиками, бизнесменами и даже с ведущим популярной телепередачи, но еще никогда до этого я не видела, чтобы сотрудница аэропорта за какую-то пару секунд расцветала самой солнечной из всех возможных улыбок.

– Здравствуйте, – пропела она. – Я просто не верю моим глазам! Я читала все ваши книги!

– Мне очень приятно это слышать, – ответил мистик, и, разумеется, его голос был низким и бархатистым, он звучал, как музыка, вил коконы и хранил от непогоды.

– А когда же выйдет новая книга? – Щеки девушки заметно порозовели, а глаза радостно вспыхнули.

– Очень скоро. И я обязательно подарю вам ее – с автографом, – пообещал Козаков, при этом не делая ни малейшей попытки узнать, как можно связаться с симпатичной сотрудницей аэропорта.

Впрочем, она этого не заметила.

Так уж создано природой, что люди, рожденные привлекать, безоговорочно верят в свою исключительность. Козаков виртуозно пользовался тем, что создано природой, с легкостью раздавая надежды, которым не суждено было осуществиться. Но мне ли было его за это осуждать?

– Пожалуйста, ваш паспорт и билет, – попросила девушка, не переставая улыбаться.

– Конечно.

Козаков опустил руку в карман плаща, но тот оказался пуст. Тогда мистик похлопал себя по карманам брюк и нашел паспорт. Затем вынул портмоне из тисненой кожи и растерянно заглянул внутрь. А открыв саквояж, повернулся ко мне.

– Анжелика, вы будете смеяться, но я понятия не имею, куда делся билет.

Ну конечно. Номер с потерянным билетом, похоже, был любимым фокусом знаменитого писателя.

– Ничего страшного. Я дала его вам меньше минуты назад. Мы с вами не двигались с места, и к нам никто не подходил. Билет просто не мог потеряться, давайте поищем вместе, – как можно спокойней предложила я.

– Давайте! Давайте поищем! – согласился Козаков и протянул мне свой плащ.

Я проверила все его карманы, я раскрыла саквояж и, не обращая ни малейшего внимания на недовольные возгласы стоявших за нами, медленно перебрала все, что было внутри. Я заставила Козакова снять свитер и продемонстрировать мне карманы рубашки. Наконец, я изучила его портмоне из тисненой кожи и даже проверила свою собственную сумочкку. Билета не было.

– Подойдите к окошку авиакомпании, – предложила поклонница мистика. – Я сейчас им позвоню. Скорее всего они смогут восстановить билет.

Мы отошли от стойки. Козаков казался расстроенным и немного смущенным.

– Анжелика, я ума не приложу… Не знаю, что и сказать…

– Скажите только: вы хотите, чтобы я восстановила ваш билет? До вылета еще сорок минут, я вполне могу это сделать.

Мистик покраснел.

– Я думаю, не стоит… Понимаете, любое событие – это знак, и, похоже, мне не надо сегодня никуда лететь!

– Что ж, тогда уезжаем. Я переоформлю билет на завтра. Ваше выступление завтра в восемнадцать ноль-ноль. Мы вполне успеем, а принимающая сторона даже сэкономит на гостинице.

Я повернулась и пошла к выходу. Когда-то, много лет назад, я смирилась с самым обидным, что могло быть в жизни женщины, – с уродством. И чтобы вывести меня из себя, нужно нечто большее, чем номер с потерянным билетом.