Книга Нюма, Самвел и собачка Точка - Илья Штемлер

Точка сидела на демаркационной линии, разделяющей «Запад» и «Восток» с интересом наблюдая за возней своих хозяев. Услышан возглас Нюмы, она вскочила на лапы, задрала голову и коротко тявкнула. Ей было хорошо, так хорошо, что она позволила себе еще раз тявкнуть. А умолкнув, чуть склонить голову на бок и посмотреть на стариков с такой нежностью, на которую способна маленькая собачка в ожидании вкусной еды. Могла ли она подумать, что страх, который еще вчера владел всем ее существом, обернется таким счастьем. Вот повезло, так повезло. Не каждая бездомная собачка может похвастать подобным везением. Честно говоря, она почему-то поверила тому мальчишке в заячьей шапке, сразу побежала за ним, задрав свой чепуховый хвостик. А ведь до этого момента многие пацаны высвистывали ее из-под деревянного навеса у пивной точки. Но она им не верила, а тому, в заячьей шапке, поверила. Как после этого можно не верить в судьбу? С момента, когда ее мама, бездомная сварливая дворняга Джильда — как ее прозвали старухи со двора дома номер пять по улице Олега Кошевого, — так вот, с того момента, когда Джильда куда-то сгинула, оставив на произвол судьбы ее и трех ее полуслепых братьев, прошла не одна неделя. Потом куда-то исчезли и ее братья. Как она выскочила из той передряги, одному Богу известно. И та же благосклонная судьба послала ей детишек из детского сада, пока злые воспитатели не разлучили их, хорошо еще не лишили ее жизни, а ведь запросто могли. Что стоило придушить маленького щенка? Да ничего! Как плюнуть. А вот оставили жить. Не хотели брать грех на душу. Решили, что со щенком и вороны разберутся. Вот кто первый враг нашему брату, бездомному щенку — вороны. Особенно там, где мусорные баки, где попадается какая-то еда. В то же время, мусорные баки и есть першие защитники, вороны под них не пролезут. Однако под баками подстерегала другая напасть — крысы. Большие, злые. Их даже кошки боялись…

Неизвестно, чем бы закончилась жизнь, если бы не случай. Как-то страх перед крысой заставил выбраться из-под бака, и туг появилась огромная черная собака. Откуда она взялась, непонятно. Но это была интеллигентная собака, с кожаным ошейником… Сперва собака что-то прорычала, но воспитание ваяло свое, — она не могла обидеть малыша, хотя Точке к тому времени было почти полтора месяца. Собака лизнула ее. О, какое это было блаженство. Наверное, так лизала ее мама Джильда, перед тем как исчезнуть навсегда. Во всяком случае, это было настоящее блаженство. Точка прижалась животом к замызганному асфальту рядом с мусорным баком и постучала хвостиком. Но блаженство не бывает долгим, на то оно и блаженство. Интеллигентная собака пошла прочь, как бы приглашая ее следовать за собой. И Точка поспешила за доброй собакой, повиливая хвостиком из стороны в сторону, что на собачьем языке выражало самое лучшее. Так они добрались до пивной точки на Бармалеевой улице, у которой выстроилась длинная людская очередь. Рядом с очередью стояло несколько собак. Заметив интеллигентную собаку, те собаки выразили беспокойство. Начали ее оскорблять и грозить…

Наверняка они просто позавидовали кожаному ошейнику. Разгорелась шумная свара. Люди из очереди были недовольны. Кто-то поднял кирпич и швырнул в собак. И почему-то именно в интеллигентную черную собаку. Наверное, тоже позавидовал ее ошейнику… Черная собака убежала, а Точка осталась перед разъяренной сворой. Вероятно, свора полагала, что они с той собакой родственники. И ничем хорошим это не могло закончиться. В ужасе Точка бросилась под деревянный настил. Какое-то время свора облаивала ее, — она видела злые носы в щели под настилом. Но под настил пролезть они не могли. А что было потом? Тоже ничего хорошего. Только теплая конура под дощатым настилом и щемящий запах пива. Иногда кто-то плескал пиво на доски, и оно стекало сквозь щель — сладкое и дурманящее. Ну а дальше появились пацаны со своими обещаниями райской жизни. Но она им не верила, слишком они горланили. Потом появился тот мальчишка в заячьей шапке. То ли она ему поверила, то ли стало невмоготу под деревянным настилом…

Ну а дальнейшее известно… Единственное, было стыдно, как она себя вела в доме у этих пожилых людей. Как залезла под тахту, затем под шкаф. Должны же они понять, что она очень испугалась. Вдруг ее снова выбросят на улицу. Очень испугалась. Особенно, когда грохнулся со шкафа кувшин. Один черепок, отскочив, даже стукнул ее по морде, тут любой испугается, не только маленькая собачка…

Так что, зря этот Нюма ее попрекает… Кувшин упал из-за той стервы-кошки. Вообще о кошках отдельный разговор, насмотрелась она на кошек, пока пряталась под мусорным баком у детского сада. Более хитрых и злых существ мир не видел… Наверняка и та кошка, которую приволок мальчик, была себе на уме. Специально скинула кувшин, чтобы досадить хозяевам, посеять склоку…

Не мешало бы Нюме во всем этом разобраться, а не валить все на маленькую собачку. Мол, все из-за нее…

— Да, да, — повторил Нюма, — все из-за тебя…

— Что из-за нее? — спросил Самвел, раздумывая, с чего начать щекотливый разговор о затее племянника Сережки.

— Что?! — ответил Нюма, словно собираясь нырнуть в холодную воду. — Ты ничего не заметил в своей комнате?

— Нет. А что?

— Ну… Отсутствие какого-то предмета.

— Не пудри мозги, Наум, — встревожился Самвел. — Какого предмета?

Нюма в нерешительности умолк. Появилось опасение, что напряженность ситуации отвлечет Нюму от обязанности соблюдать график четного числа. И Точка, уловив это опасение, коротко, но настойчиво, тявкнула. Нюма понял намек. Он взял миску и перелил из нее кашу в железную банку, что стояла у старого паласа. Точка с одобрением пронаблюдала действия Нюмы, но к трапезе приступать не могла, каша оказалась горячей. Надо подождать. Точка села на задние лапы и принялась вдыхать сказочный аромат гречневой каши. Лишь тихое поскуливание выдавало ее нетерпение…

— Какого предмета, Наум? — тревога Самвела нарастала. — Почти все в комнате принадлежит твоей дочке Фире.

— Кувшин, который стоял на шкафу…

Самвел поспешил на свою территорию. Большие уши, опушенные сизыми густыми волосами, каким-то образом развернулись в сторону Нюмы, улавливая торопливые объяснения соседа. Переступив порог, Самвел задрал голову и выругался по-армянски.

Точно в его горле прогромыхал морской галечник…

— Ара, какая кошка?! Где кошка?! Ты знаешь, что это был за кувшин?! Ему больше сто лет. Последняя память нашего рода! — горевал Самвел, поводя из стороны в сторону тощей головой и хлопая по бедрам длинными руками. — Моя бабушка спасла кувшин от головорезов в пятнадцатом году. А какая-то кошка… Племянник меня умолял, хотел взять кувшин в Америку, я не дал…

Самвел умолк. Нащупал руками спинку стула и сел…

— Что делать, дорогой, так получилось, — посочувствовал Нюма.

— Ара, рэликвия… Что я скажу бабушке, когда встречу ее ТАМ? — Самвел вскинул вверх палец. — Что какая-то кошка…

— Если бы ТАМ мы кого-нибудь встретили, — совершенно серьезно произнес Нюма.

— Хорошо. Где осколки? — спросил Самвел. — Может быть, можно склеить? «Моментом».