Книга Лулу - Владимир Колганов

— Ты будешь делать карьеру, а я тебе буду помогать! — нежно шепчет мне на ухо Полина, будем называть ее здесь так.

И я млею от восторга, прижимаясь к ее белой, такой желанной, такой восхитительной груди.

А вот интересно, как она себе эту помощь представляла? Возможно, и никак — просто, не особенно задумываясь, выполняла то, что было запланировано на страницах того самого дневника, используя его то ли как хрестоматию, то ли как наглядное пособие.

Когда мы возвратились в Москву и я названивал ей, стараясь ненароком не нарваться на мужа, все становилось еще непонятней и запутанней. А уже после того, как Полина сообщила, будто ждет ребенка, я и вовсе оказался в положении случайного попутчика, от которого ожидают признания в краже чемоданов, которых он не брал. Надо же понимать, Москва — это вам не крымская вольница, где хоть и не было в те времена домов свиданий, но подыскать подходящее пристанище не составляло особого труда.

Должен вам заметить, что каменистая причерноморская земля не очень приспособлена для того, чтобы на ней более или менее регулярно заниматься тем, что прежде принято было называть любовью — теперь все больше говорят про секс. Так вот, даже на диком пляже к ночи может сложиться столь неподходящая обстановка, когда без фонаря и шагу не пройдешь либо рискуешь нарваться на пограничный патруль, что тоже не особенно приятно. Словом, если вы ограничены в выборе доступных вариантов и вам не пришло в голову нечто экстраординарное вроде намерения расположиться на крыше старинного княжеского особняка, рискуя при этом провалиться сквозь обветшавшую кровлю прямо кому-нибудь в постель, в этом случае самое милое дело — это сговориться с какой-нибудь хозяйкой и арендовать на ночь комнатку. На крайний случай подойдет даже специально, к открытию курортного сезона слегка «облагороженный» сарай. Простыню можете захватить с собой, посудой запасаться совсем не обязательно — летней ночью шампанское куда приятнее пить прямо из горла. Ну а остальное зависит от вдохновения, состояния вашего здоровья и жизненного опыта… Да, не забудьте прихватить с собой томик Камасутры.

Случаются, впрочем, обстоятельства, которые словно нарочно подталкивают к тому, чтобы, забыв об осторожности и о советах бывалых донжуанов, испытать именно то, что предназначено, сполна, без каких-либо скидок на настроение и врожденную разборчивость при выборе любовных связей. Представьте себе — ночь, скалистый берег моря неподалеку от обширного вольера, надежно огражденного рыбацкими сетями, и удивительно большая, просто громадная луна. И вот в ярком свете этого небесного светила сразу несколько дельфинов выныривают вдруг из глубины, встают на хвост и с шумом, с грохотом, подобным океанскому прибою, падают, разбрызгивая вспыхивающую огненным фейерверком воду… Ночь, луна и мы в компании с бывалыми киношниками и начинающими кинодивами, которые снимались, помнится, в какой-то короткометражке о подводном мире. Мы учимся пить спирт — тот самый спирт, что выделен на промывку аппаратуры для подводных съемок, — и за неимением более приличествующей случаю еды закусываем его консервированными керченскими мидиями. Если кто сомневается в том, что произошло потом, пускай попробует все повторить, но только с самого начала…

Между тем факт остается фактом — в последние три месяца наши отношения с Полиной ограничивались едва ли не дружескими встречами, буквально накоротке, если не считать нечастых вояжей по московским ресторанам и поцелуев где-нибудь на скамейке в сквере, в подъезде или же в такси. Можете мне верить, все обходилось без «постельных сцен», что было прямым следствием нерешенного квартирного вопроса. И вот нежданно-негаданно случается столь огорчительный итог. Логика подсказывала, что простофиля муж оказался не таким уж простофилей, если очень вовремя сделал Полиночке ребенка, меня же оставив, по сути, не у дел.

Да, насчет плакучих ив у заросшего осокою пруда я, наверное, приврал. Похоже, это не могло быть с ней. Что поделаешь, надо же делать скидку на мою совсем не юношескую память. И все же остается не до конца осознанное подозрение. Все дело в том, что я так и не решился задать себе вот какой вопрос:

— Я или все же не я отец ребенка?

Вам никогда не доводилось искупаться ночью в море? Представьте, прямо в тельнике, в парусиновых штанах, в сандалиях на босу ногу, при этом строго выдерживая выбранное направление, вы ровным шагом идете через пляж и, вызывая изумление у влюбленных парочек на берегу, не останавливаясь, то есть буквально аки по суху, и словно бы абсолютно ни в одном глазу, неторопливо бредете себе в море. И продолжаете так двигаться, пока вода не окажется вам по грудь. И вот тогда бодрым, нельзя сказать, чтобы очень уж техничным кролем вы совершаете заплыв до темнеющего в отдалении буя и тут же, не тратя время попусту на досужие размышления о том о сем — в частности, а не стоит ли плыть дальше, скажем в Турцию, — лихо разворачиваетесь и тем же приблизительно манером возвращаетесь обратно. Затем, как небезызвестный дядька Черномор… нет, скорее уж как совершенно некстати воскресший из небытия утопленник, вы появляетесь из моря, небрежно отряхиваетесь примерно так, как это делает собака в жаркий полдень, после рекомендованного ей заезжим ветеринаром лечебного купания, и вновь все так же нарочито медленно, словно бы совершая привычный моцион, отправляетесь туда, откуда вы и пришли всего-то несколько минут назад… А вот теперь представьте себе, при столь своеобразно, столь прихотливо обустроенной вашей жизни, в состоянии ли окажетесь вы в этих обстоятельствах ответить на категорически поставленный вопрос? Да полноте, и не пытайтесь!

Вы, вероятно, догадались, что в молодости я изрядно покуролесил в компании не слишком обремененных запретами особ. Нет, только не подумайте, что я водился исключительно с пьяницами да нимфетками. Приходилось мне общаться и с весьма достойными, интересными людьми, уже тогда их известность была широка, разнообразна и неоспорима, как поясной портрет на обложке журнала «Огонек». Однако так уж случилось, что все они как бы промелькнули мимо, словно бы и не заметили меня, либо же по странности или по недоразумению оставили без должного внимания факт моего не вполне осмысленного существования. Не скрою, иногда возникает подозрение, будто в этом я сам куда больше виноват. Распорядись я как-нибудь иначе тем, что предоставила судьба, глядишь, и жизнь могла бы сложиться по-иному…

Возможно, такое отступление кому-то покажется совершенно неуместным, поскольку обстоятельства моей юности, так уж мне представляется теперь, были для своего времени вполне типичны, а потому вряд ли могут стать причиной всего того, что произошло со мною позже. Скажи на милость, ну кого волнует, что было бы, сохрани я добрые отношения с известным театральным режиссером или популярным комиком-конферансье из варьете? Не думаете же вы всерьез, что благодаря знакомству я бы нашел свое призвание где-нибудь на подмостках сцены? Да нет, мне думается, что ничего непоправимого в моем прошлом не было, да и случиться не могло. Похоже, и сейчас все идет в соответствии со своим, однажды то ли мной, то ли еще кем-то установленным порядком — и поиск информации в компьютере, и предварительный осмотр, и более кропотливое дознание, и соответствующие выводы, и приговор… Надеюсь, вы понимаете, что приговор — это всего лишь образно, проще говоря, условно. А вот что оказалось более реальным, так это странные особенности вошедшей пары, которые вынудили меня отвлечься от воспоминаний и приступить к выполнению своих прямых обязанностей, то есть заняться поиском выхода из неожиданно возникшей ситуации.