Книга Аэробус смерти - Вера Воронцова

Вероятно, поэтому так непросто развивались их отношения: красота девушки и ее работа стояли между ними непреодолимым препятствием. Нужно, однако, сказать, что все эти соображения не помешали Ивану по возвращении в Москву не без помощи Ольги устроиться переводчиком в одно из престижных агентств.

Правда, работой он себя не утруждал – деньги не были для Ивана самоцелью. Он считал, что всех денег все равно не заработаешь, а раз так, то ни к чему тратить на это драгоценное время, которое можно использовать для получения новых знаний, – Иван был уверен, что каждый человек просто обязан самосовершенствоваться, и Ольгино невежество, а больше даже не оно, а ее нежелание учиться, раздражало парня больше всего.

Иван надеялся, что поездка в Китай, новые впечатления и новая работа отвлекут его, помогут разобраться в себе и в отношениях с Ольгой. Он понимал, что ему нужно на что-то решиться – либо на окончательный разрыв, либо на женитьбу, потому что неопределенность в их отношениях, которая существовала сейчас, была невыносима.

В последние дни перед отлетом он уже собирался сделать Ольге предложение, но решил все-таки подождать до дома. И вот теперь Ивана снова одолели сомнения.

Ах, Ольга, Олечка, Оленька, да за что же ему такое наказание! В какой-то момент, в какой-то один только миг он вдруг остро пожалел, что эта странная, непонятная девушка вообще появилась у него на пути, ворвалась в его жизнь. Как хорошо быть одному! И в перспективе иметь рядом с собой совсем другую женщину – умную, спокойную, уравновешенную, такую, как Рита, например. Он тут же устыдился этих мыслей, однако семена сомнений были посеяны.

Оглянувшись, он увидел, что Ольга не спит.

– Ты прочитал, – не то спрашивая, не то утверждая, произнесла она.

Иван молча кивнул. Любое слово прозвучало бы фальшиво.

– Ты поверил, – опять не то спрашивала, не то утверждала Ольга.

Приподняв брови и поджав губы, Иван слегка пожал плечами. Он снова промолчал. Но ведь и молчание было ответом!

– Да, ты поверил. – Теперь уже Ольга сама отвечала за Ивана. Голос ее звучал сухо, безжизненно, но это был обман, маска, за которой бушевала целая буря оскорбленных чувств – обида, ярость, бессилие… Можно было попытаться объяснить Ивану, что все здесь не так, что факты перевернуты, передернуты нечистоплотной, продажной журналисткой. К тому же если что-то и было, то так давно! Еще до их встречи. Стоит ли придавать этому значение теперь, после всего, что они пережили вместе?

Слова вертелись на языке, но Ольга так и не решилась высказаться. Она вдруг подумала, что Иван из тех, для кого срок давности может не играть роли. Сама публикация подобного рода, бросающая тень на ее репутацию, для щепетильного в вопросах нравственности Ивана наверняка стала настоящим ударом. Это было неправильно, несправедливо, но Ольга ничего не могла поделать.

Вот так они и сидели, не в силах прервать затянувшееся молчание.

Не лучше чувствовал себя и Иван. Не получив от Ольги объяснений, он с упавшим сердцем решил, что все написанное в этой статье – правда и, более того, его своенравная подруга не видит в этом ничего предосудительного. Неужели она не понимает, что ее образ жизни в очередной раз вбил клин в их отношения?

Они с Ольгой отвернулись друг от друга так, словно были совсем чужими.

– Мама! У меня живот болит… И голова… Мамочка, дай попить! – В соседнем ряду захныкал ребенок, и плач его отвлек Ивана от черных мыслей.

Он понаблюдал, как стюардесса протягивает мальчику градусник и чашку минеральной воды, потом закрыл глаза и попытался уснуть, однако это ему не удалось.

– Вы не врач? Скажите, вы случайно не врач? – окликнул его голос стюардессы.

– Нет… А что случилось?

– Ребенок… Ему плохо, срочно нужна медицинская помощь!

– Нет, я не врач.

– Я медсестра, – решительно проговорила Ольга, представившись.

– Медсестра? Лучше бы врач, – стюардесса недоверчиво смотрела на Ольгу. Потом, однако, решила не пренебрегать предложенной помощью и тоже представилась. – Нужна ваша помощь, – сообщила она после этого. – Заболел ребенок.

– Что с ним? – Ольга откинула плед и теперь ногами на полу нащупывала кроссовки.

– Я не знаю! Жаловался на головную боль, потом заболел живот. Его несколько раз вырвало, и он потерял сознание. Мечется, бредит…

– Температуру измеряли?

– Да!

– Сколько?

– Точно не знаю!

– Как это?

– Градусник зашкалило. Никогда раньше такого не видела – сплошная ртутная полоска на всю шкалу…

– Значит, не меньше сорока двух, – выдохнул Иван. – Я побегу за Ритой!

– Давай! – Ольга, так и не найдя злосчастные кроссовки, выскочила в проход в одних носках.

– Из лекарств что-нибудь давали? – спрашивала она испуганную стюардессу, доставая из багажного отсека свою сумку. Слава богу, что она захватила с собой аптечку! А ведь в аэропорту колебалась и чуть было не отправила громоздкий кофр в багаж.

Собирание лекарств и медицинских инструментов теперь, когда она сменила профессию, стало ее хобби. В любую поездку она брала с собой объемистый кофр с медикаментами, чтобы быть во всеоружии против любой напасти.

– Кажется, мать успела дать ему жаропонижающее из нашей аптечки. Пройдемте вот сюда, мы отгородили ребенка ширмой, так поспокойнее.

В полупустом салоне было полутемно и относительно тихо – большинство пассажиров спали, лишь некоторые не отрывали блестящих глаз от экрана, где все еще мелькали кадры кинофильма, поэтому никто не обратил внимания на происходящее.

– Значит, так… – Ольга быстро соображала, что ей может понадобиться. – Алена, мне нужны спирт, холодная вода и лед. Воды много! Лучше – ведро. Есть это у вас?

– Воду могу найти… И лед тоже. А вот спирта нет…

– Тогда принеси водку! Быстрее, быстрее!

– Да, конечно…

Добравшись до конца салона – туда, где еще совсем недавно она познакомилась с Ритой, Ольга увидела больного ребенка.

Это был тот самый шаловливый малыш, который во время взлета никак не хотел слушаться маму. Теперь его обмякшее, одетое в несколько свитеров и куртку тельце распласталось на импровизированной кроватке из кресел, а мать сидела рядом на полу и тихо плакала. Ребенок не метался, не стонал, и это не понравилось Ольге – так же как и его пылающее жаром лицо, сине-багровое в тусклом свете ночника.

– Как его зовут? – спросила она, протирая руки ароматической салфеткой.

– Сережа, – едва слышно прошептала мать.

– Его надо раздеть! Немедленно! – Ольга начала расстегивать пуговицы на куртке малыша, но мать схватила ее за руки, протестуя:

– Что вы делаете? Ему же холодно! Я, наоборот, все теплые вещи на него надела… У него и так температура, он же еще больше простудится!