Книга Ворон, колдунья и старая лестница - Зильфа Китли Снайдер

Дэвид вообще любил читать, да и книжка попалась довольно интересная, но сегодня у него совсем не получалось сосредоточиться. Что-то не давало мальчику покоя. Один раз, когда он проходил по коридору в ванную, ему послышалось, что из комнаты Аманды доносится какой-то странный шум. Звук был низкий, ритмичный, повторяющийся снова и снова, словно кто-то пел песню.

Чуть позже Дэвид решил, что пора пойти проверить Джени, просто чтобы убедиться, что та не занимается ничем потенциально опасным. Конечно, сейчас, когда у них снова появилась мама, Дэвид уже не должен был так сильно заботиться о малышах, по крайней мере когда Молли никуда не уезжала. Но он не отказывался от возни с младшими – теперь, видимо, уже скорее по привычке.

Его путь вновь лежал мимо двери комнаты Аманды, из-за которой по-прежнему раздавался ритмичный шум. Дэвид остановился и секунду прислушивался, когда низкий, похожий на песню звук внезапно оборвался и чей-то голос громко и отчетливо произнес «ой!».

Затем последовало несколько неразборчивых слов, которые Дэвид не расслышал, но уловил настроение. Они звучали примерно так: «Ты бу-бу-бу, бу-бу-бу ворона! Я тебя сейчас бу-бу-бу, ты бу-бу-бу!»

Потом раздался резкий звонкий звук, как будто кто-то дернул туго натянутую струну, карканье и шаги. Дэвид предпочел поскорее ретироваться.

Когда он понял, что вот-вот наступит время обеда, а Аманда дверь открывать не собирается, то закрыл книгу и спустился в кухню.

Молли чистила овощи. Расстроенной она на первый взгляд не казалась, но была необычно тихой, а глаза ее чуть покраснели.

Дэвид сказал: «привет» и примостился с краю стола. Обычно этого хватало, чтобы мачеха с ним заговорила – она любила поболтать.

Но Молли сказала только:

– О, привет, Дэвид. – И, помолчав, спросила: – Уже видел Аманду?

– Конечно, – ответил Дэвид. – Я ей помог занести вещи в комнату.

– Умница, – похвалила Молли. Дэвид ждал продолжения, но больше она ничего про Аманду не сказала. Наконец мальчик не выдержал, поднялся и заглянул в раковину.

– Ты уже всё почистила? – спросил он.

– Нет, еще картошка осталась.

– Вот я ею и займусь, – заявил Дэвид.

Губы Молли дрогнули в улыбке, и ему на секунду стало неловко: показалось, что мачеха собирается его обнять. Пришлось поспешно объяснять, что он обожает чистить картошку, потому что это жутко интересно – снимать кожуру со всей картофелины одной длинной спиралью.

Мачеха вернулась к обеду, стоявшему на плите. Расправляясь с картошкой, Дэвид то и дело искоса на нее поглядывал.

Он не воспринимал Молли как маму, но сам себе объяснял это тем, что она совсем не похожа на его настоящую маму. Настоящая мама запомнилась ему как фея из сказки, и не только потому, что с ее смерти прошло вот уже больше года. Просто она всегда была необыкновенной: красивая, добрая и чуть-чуть капризная, мама все время витала в облаках и рассказывала удивительные истории о том, что в реальной жизни никогда не случается.

Молли, конечно, совсем другая. Невысокая и подвижная, она, будучи художницей, очень любила надевать синие джинсы и старую мешковатую рубашку, заляпанную пятнами краски. Свои каштановые волосы Молли обычно собирала в хвост, а по дому предпочитала ходить босиком. Во всем, кроме живописи, она была чересчур быстра и резка, отчего у нее довольно часто всё валилось из рук. Свои неудачи мачеха, как правило, обращала в шутку, но порой могла всерьез рассердиться – на минуту-другую.

Дэвид так и не привык воспринимать Молли как маму. Первое время он подолгу размышлял о ней, но с недавних пор перестал волноваться по этому поводу. Сначала, когда Молли с отцом были просто друзьями, Дэвид считал, что она классная: они все вместе ходили на прогулки, а потом, если у домработницы оказывался выходной, Молли готовила обед на всю семью. Веселости ей тоже было не занимать, с мелкими она играла и смеялась, а с ним разговаривала почти как со взрослым. Но потом, когда Дэвид обнаружил, что Молли и отец намерены пожениться, он стал замечать в ней и другое. Теперь мальчик обращал внимание на то, как она кричала, когда злилась, и на то, как одевалась, а главное – Молли вела себя с Тессер, Блэром и Джени так, как будто они ее собственные дети. А ведь со смерти их мамы прошло не так уж много времени, пусть даже малыши и успели ее почти позабыть. Но Дэвид маму не забыл.

Найти подходящее жилье оказалось непросто. Они искали дом как минимум с четырьмя спальнями, но при этом не очень дорогой. Молли пересмотрела множество вариантов, пока не наткнулась на «Уэстерли», и с трудом смогла поверить, что такой огромный особняк продается столь дешево. Позже они понемногу стали понимать, почему цена была такой невысокой.

Во-первых, дом находился довольно далеко от центра – впрочем, отец сказал, что он вовсе не против пригорода, поскольку у преподавателей колледжа скользящий график работы, и ездить в часы пик ему не придется.

Во-вторых, дом был очень старым и требовал ремонта.

Не то чтобы «Уэстерли» совсем разваливался. В агентстве недвижимости Молли уверяли, что дом в прекрасном состоянии, и это отчасти оказалось правдой. Раньше здесь жили две старые дамы, которые очень заботились об особняке. Они вовремя красили его снаружи, следили за чистотой и подлатывали то, что было необходимо.

Проблема заключалась в том, что капитальный ремонт или какая-никакая перепланировка не проводились тут вот уже лет пятьдесят. Поэтому в туалетах по-прежнему стояли старые бачки с цепью, а ванны опирались на металлические орлиные лапы, сжимавшие в когтях чугунные шары. Лапы эти произвели большое впечатление на Эстер, когда она впервые зашла в ванную комнату. Малышка не могла оторвать взгляда от устрашающих когтей, даже встала на четвереньки, чтобы повнимательнее всё рассмотреть.

– Что это такое? – спросила она Дэвида.

– Ножки, – ответил тот. – Ножки ванны.

Девочка поспешно отползла и спросила:

– А что, ванны умеют ходить?

Эстер, конечно, никогда ничего подобного не видела, но в «Уэстерли» было немало такого, что и для Дэвида оказалось сюрпризом. Например, огромный ящик со льдом вместо холодильника. Или ужасающе шумный бойлер, который работал, только когда разжигали дровяную плиту, рядом с которой он стоял. Вообще-то Молли не раз говорила, что всю здешнюю кухню давно пора сдать в музей, и она действительно собиралась это сделать, как только сможет позволить себе приобрести что-то новое. По ее словам, ей всегда нравились старинные дома, но одна только мысль, что придется учиться готовить на этой кухне для большой семьи, в то время как раньше она готовила только для Аманды в городской квартире, приводила Молли в ужас.

Они с Дэвидом накрывали большой круглый стол в середине кухни – теперь, когда приехала Аманда, уже на семь человек, – когда послышался звук подъезжающего автомобиля, и Молли выбежала встретить отца с работы. Дэвид расслышал, как она сказала: «О, Джефф, я так рада, что ты дома. Не представляешь, что за день был сегодня…» – но дальше Молли понизила голос, и мальчик уже ничего не мог разобрать.