Книга Пять ликов богини - Александр Свирин

оглядываюсь по сторонам и залетаю внутрь. Один лестничный пролёт, подъём на второй этаж — и вот я на месте.

Передо мной открывается стерильно белое просторное помещение, примерно десять на десять метров с тремя рядами рабочих мест, на каждом из которых стоит по голоэкрану. Слева у матовой стены раскинулась обширная химическая лаборатория с колбами, пипетками, пробирками, мерными тарами, центрифугой и нагревателями. Остальное оборудование такое же, как у меня, что неудивительно — именно сестра помогла мне его собрать.

Нане сидит на деревянном стуле за одним из столов и что-то рассматривает в атомно-силовой микроскоп. Кончики её чёрных волос, забранных в два пышных хвоста, лежат на плечах. Мешковатый коричневый свитер прячет от мира её роскошные формы. Белый лабораторный халат висит плащом супергероя. Она ни на секунду не отрывает глаза от окуляров, чтобы взглянуть, кто пришёл.

— Одну минутку! — кричит она, подняв вверх указательный палец. — Подождите одну минутку, пожалуйста.

Она продолжает наблюдать в микроскоп за микрожизнью, а я стою и жду на пороге, не желая нарушить эту чарующую гармонию между Нане и наукой, которые казались неразделимыми, как герои картины «Поцелуй» Климта.

Проходит тридцать четыре секунды, и она наконец поднимает на меня свои карие глаза. Её бронзовая кожа блестит от яркого лампового света.

— Менке! — радостно восклицает она, но улыбка тут же сменяется расстройством. — То есть… Прости, Ада.

— Забей. — Я отмахиваюсь. — Мы все — Менке.

— Да, но нет. С тобой мне комфортнее, чем с остальными.

— Спасибо. Я рада, что ты ценишь конкретно мою личность. Но я здесь по делу. Могу зайти?

— Да, да, конечно. — Она тут же вскакивает, сообразив, что не проявила должного гостеприимства, теряется на три секунды и снова плюхается на своё место, так и не найдясь, что сделать. — Бахилы только надень. Там они. И протри руки антисептиком.

Я исполняю её требования, прохожу и сажусь за соседний стол. Всё это время Нане продолжает смотреть в микроскоп. Такой интерес всегда передаётся другим.

— Чем занимаешься? — спрашиваю.

— Создаю совершенно новую цепочку ДНК из отдельных нуклеотидов, — отвечает она, отрываясь от окуляров и вновь глядя на меня.

— Ого! — Ого! — Ого!! Для чего-то конкретного или ты так время убиваешь?

— В основном для возрождения вымерших видов. Сейчас, например, я пытаюсь воскресить больших панд. Следующими на очереди будут дюгони. — Нане смущённо опускает взгляд, поджимает губки и крепко сжимает колени ладонями, словно собирается признаться в чём-то невероятно постыдном. — Но вообще я хочу сделать единорогов. И других мифических зверей: гиппогрифов, мантикор, драконов. Только потребуется куда больше работы, потому что придётся продумать ареал обитания, рацион, создать подходящую экосистему, в которую их можно встроить. В общем, ближайшие годы я без дела не останусь.

— Это потрясающе, Нане. Я всегда знала, что ты большая умница.

— Спасибо. Хочется принести миру хоть какую-то пользу. Чтобы жизнь не прошла зря.

Какая же она милая.

— Мне аж стыдно перед тобой, — говорю я, улыбаясь самой тёплой из своих улыбок. — Ты думаешь о других. А я только о себе.

— А разве не ты изо всех сил пытаешься воссоздать технологии бессмертия, чтобы раздать их всем людям?

— Говори об этом не так громко, пожалуйста. — Я сама не замечаю, как перехожу на шёпот.

— Почему?

— Потому что тут везде глаза и уши. Вряд ли Златограду понравится, что на их власть кто-то покушается.

— У тебя паранойя. Я уверена, Златограду плевать.

— Если им плевать, почему они до сих пор не поделились бессмертием со всеми?

Нане молчит и хмуро смотрит на меня. Я выжидаю пять секунд и продолжаю:

— А я тебе объясню. Потому что это — их инструмент контроля. Мол, смотрите, мы лучше вас. Вот потрудитесь, заберитесь выше, заработайте миллион единиц соцрейта, тогда получите право на вечную жизнь. Тьфу.

— Но людям нужна хоть какая-то мотивация. — Нане разводит руками. — В противном случае какой смысл вообще что-то делать? Роботы всё производят, а мы только потребляем. Без жажды бессмертия как будто и смысла в жизни нет.

— А как же самореализация? Творчество, страсть к исследованиям?

— Только это и остаётся. — Она печально опускает взгляд. — Я ведь на самом деле не знаю, стоит ли моя работа вообще хоть чего-то. Нужна ли она кому-то. Это просто мой способ не загнуться от тоски.

— Я не хотела тебя обидеть. — Какая ты дура, Ада. — Нане, твоя работа очень важна. То, что ты делаешь — прекрасно. Извини меня. Просто, когда речь заходит о Златограде, во мне вскипает злость.

— Ничего страшного. — Улыбка Нане приятней самого дорогого подарка. — Но меня беспокоит твоё отношение. Ты ненавидишь роботов почти как унагисты.

— Не сравнивай меня с этими отморозками. — От одного их упоминания на языке появляется привкус тухлой рыбы, от которого я морщусь. — Ден Унаги водит их за нос, но я-то знаю, что на самом деле он хочет уничтожить человечество. А я хочу возвысить его. Мы разные.

— Да, знаю, извини. Давай забудем. Ты ведь не просто так пришла. У тебя что-то случилось?

— Да. Мою тайную лабораторию раскрыли.

Глаза Нане расширяются, как надувающиеся шарики.

— Что?! — громко вскрикивает она, потом нервно оглядывается по сторонам, вспоминает, что тут никого, кроме нас, нет, но всё равно переходит на шёпот. — Как это? Ты её даже от других субличностей скрывала.

— Я же говорю, Златоград — тираны, которые не потерпят покушений на свою власть. Они гонятся за этим.

Я достаю записную книжку из сумки и машу ею перед Нане.

— Здесь все мои труды. Впрочем, твои тоже.

— Мои?

— Это ведь ты спец по нейробиологии и нейропсихологии. Если бы ты так много не рассказала мне об устройстве мозга, я бы не продвинулась ни на байт. Спасибо, сестрёнка.

Я знаю, что редко называю её так, но реже всего это делает сам Менке. Я не понимаю, как вы ещё не порхаете над ней со всей