Книга Сепар - Елена Леонидовна Лаврова

ближе. Дом вздрагивал, и начал мигать свет. Василий Петрович положил поближе фонарь.

– Успокойся, – сказал он жене. – Здесь не опасно. Всё хорошо!

Но он знал, что совсем всё не так хорошо. Он боялся прямого попадания в дом. Если снаряд попадёт в крышу, дом не выдержит. Он старый. И кто будет доставать их с женой из-под завалов? Соседи ведь в таком же положении. Именно тогда Василий Петрович задумал копать второй выход из подвала наружу в огород.

Тот первый обстрел города унёс жизни примерно двух десятков человек, множество людей были ранены. Украинские орудия били по улицам города среди бела дня, и люди были застигнуты врасплох. Некоторые из тех, кто пережил этот ужас, признавались, что даже не подумали упасть на землю при первых выстрелах. Не знали, что нужно падать. Среди погибших в тот день горожан была та самая молодая мать с десятимесячной дочкой на руках, которую впоследствии назвали Горловской Мадонной.

Каждый день были обстрелы. Каждый день звонил старший сын Иван, ругался и требовал, чтобы родители немедленно приехали к нему в Краснодар. Звонила Ирина, тоже ругалась и требовала, чтобы родители немедленно приехали к ней в Ростов.

Василий Петрович научился различать выстрелы гаубиц и «Градов», миномётов, танков и САУ. А когда стучал крупнокалиберный пулемёт, Василий Петрович разглаживал указательным пальцем свои сталинские усы и шептал:

– Давай, сынок, давай!

Может, это был не пулемёт его сына, но ему хотелось думать, что это непременно его пулемёт.

Галина Ивановна тоже помаленьку привыкла к ежедневным обстрелам. Постепенно так привыкли, что днём не всегда и прятались в подвал. Но спали этим летом только в подвале, чтобы ночью не быть застигнутыми врасплох.

Привыкнуть к обстрелам не мог только Тимоша. Заслышав свист снарядов, он стремглав мчался в подвал, забивался под топчан и дрожал всем телом. А после обстрела долго не вылезал из-под топчана.

– Тимоха, ты же охотник. Ты же ружейных выстрелов не боишься, – шутливо упрекал его хозяин.

Тимоша виновато стучал хвостом по полу: мол, это, дорогой друг, не ружейные выстрелы, мол, понимаем-с разницу.

Василий Петрович привинтил саморезами боковины, вбил сверху гвозди и загнул их, чтобы на них подвесить полку. Полюбовался, решил спуститься в подвал и примерить, где её подвесить.

«Подвешу, – думал он, шагая к дому, – и пару-другую вёдер земли выну».

Тимоша трусил рядом. Надо побыстрее сделать второй выход из подвала. Галина Ивановна уже сгребла ботву и стояла, опершись на грабли, отдыхала. Проходя мимо, Василий Петрович показал ей полку.

– Нормально? – спросил он.

– Нормально, – ответила жена. – Щас обедать будем.

Василий Петрович спустился в подвал и начал прилаживать полку. Измерил расстояние между загнутыми гвоздями, начертил крестики на стене подвала и взял дрель. Сверло легко вошло в кирпич. Василий Петрович вбил молотком деревянный чопик, а в чопик вогнал гвоздь. Вдруг заскулил Тимоша.

– Ты шо? – спросил Василий Петрович, и в это время раздался страшный удар.

Дом содрогнулся, и в подвале погас свет. Василий Петрович бросил дрель и в темноте лихорадочно шарил по столу, чтобы найти фонарь. Он точно помнил, что оставил фонарь лежать на столе. В это время раздался второй удар. Василий Петрович пошатнулся, зацепил рукавом фонарь и уронил его на пол. Но искать фонарь он не стал, ощупью пошёл к выходу. По лестнице он взлетел, сам не помня как, и помчался через двор на огород. Там, где десять минут назад стояла Галина Ивановна, зияла воронка, и от воронки поднимался к небу лёгкий сизый дымок.

– Нет, – сказал Василий Петрович. – Нет! Она, наверное, в доме! Да, она в доме, раз её не было в подвале.

И Василий Петрович помчался обратно в дом. Он вбежал в переднюю, потом на кухню, в комнаты, но Галины Ивановны нигде не было. Василий Петрович бросился к входу в подвал и крикнул вниз, в темноту:

– Галя! Галочка!

Всё молчало. Весь дом молчал. На улице тоже было тихо. Буханье слышалось теперь вдали. Василий Петрович снова побежал в огород и остановился у калитки, оглядывая пустой огород во всех направлениях. Сизый дымок над воронкой исчез. И Галина Ивановна исчезла бесследно.

Василий Петрович побрёл к воронке, ещё не понимая, вернее, ещё не желая понимать, что случилось страшное. Метрах в пяти от воронки он увидел… да, он увидел браслет. Магнитный браслет, который Галина Ивановна носила вот уже много-много лет от давления. Помогал этот браслет или нет, но Галина Ивановна верила, что помогает. Василий Петрович не раз подшучивал над верой жены в чудодейственную силу браслета. Но от его шуток вера жены не поколебалась. И вот этот браслет лежал среди комьев сырой земли, и Василий Петрович поднял его. Это было всё, что осталось от Галины Ивановны, его жены.

Он стал бродить вокруг воронки, сужая круги, но больше ничего не нашёл. Он держал браслет перед собой, как некий талисман, при помощи которого ему удастся найти жену. Но жены не было. Василий Петрович остановился у края воронки и стал смотреть в её глубину. Но и там он ничего не увидел, кроме комьев земли. И Василий Петрович сел на корточки у воронки и замер, держа магнитный браслет в вытянутой руке на ладони.

Между тем около Василия Петровича потихоньку стали собираться соседи. Они сразу всё поняли и не отрывали взглядов от браслета на ладони Василия Петровича и от дыры в земле, навеки поглотившей Галину Ивановну. Женщины тихо плакали. Мужчины молчали. Через некоторое время соседи по очереди стали подходить к Василию Петровичу, и каждый говорил ему что-нибудь, что могло бы его, по их мнению, утешить. В ответ на их корявые, но искренние фразы Василий Петрович слегка поднимал и снова опускал руку с магнитным браслетом.

Наконец соседи ушли, и Василий Петрович остался один. Он сидел у воронки до сумерек. Когда пришла ночь и засветились первые звёзды, Василий Петрович встал, положил магнитный браслет в нагрудный карман рубашки и побрёл к дому. Он лёг на кровать не раздеваясь и долго лежал, глядя в темноту. Ему казалось, что он засыпан в шахте и выхода нет. Ему было трудно дышать, словно на его груди лежала тяжёлая сырая земля.

Здесь, рядом с ним, сейчас должна была лежать его Галя, с которой они прожили бок о бок несколько десятков лет. Василий Петрович протянул руку, но рядом никого не было. Это было так странно, так несправедливо, так ужасно, что не поддавалось уразумению, и он всё ещё не верил в случившееся.

Наверное, надо было настоять, чтобы Галя