Книга Как я теперь живу - Мег Розофф

словно мы подопытные кролики, за которыми ему поручено следить, а он к ним привязался.

Иногда я думаю — он скорее зверь, чем человек. К примеру, идете вы в деревню в базарный день, кругом толпы народу. Не бойтесь его потерять, даже если вы о нем забыли, даже если сто лет его не видели. Можно бродить туда-сюда, внезапно поворачивать назад, можно присесть выпить чаю или свернуть на боковую улочку, можно внезапно решить зайти в пекарню, в которую вы обычно не заходите, хотя дома еще полно хлеба и в пекарню идти вообще незачем, — как только вы вспомните об Айзеке, глянь, он тут как тут, прямо у локтя, будто всегда тут был, а может, просто все время мысленно следовал за вами.

Словно он видит людей насквозь, целиком, и прошлое, и будущее. Конечно, он знает, когда вам вздумается свернуть в пекарню и в какую именно.

С животными он совсем другой. И к собакам, и к лошадям, и к барсукам, и к лисам он со всей душой. У него даже лицо меняется, от вежливой отстраненности к живому интересу.

И звери это понимают. Можно часами разыскивать беременную кошку, пока Айзек не скажет, посмотри в сарае под рогожей, и надо же, она там — с пятью котятами в придачу, и уже успела сообщить ему их имена. Пайпер рассказывает, Айзека часто зовут помочь выбрать собаку, и он с одного взгляда определяет, все ли в порядке, не взбредет ли собаке в голову покусать новорожденного.

Вы, наверно, удивляетесь — как и я, — что интересного могут сообщить Айзеку собака или овца. Подозреваю, он мог бы задать тот же вопрос о любой чуждой форме жизни, типа меня. Что я такого захватывающего могу рассказать? Кому это интересно, кроме меня самой?

Психиатры не в счет.

Им платят.

9

Стучат в дверь. Это двое унылых типов Из Совета явились внести нас в список и выяснить наши Медицинские и Продовольственные Потребности, что всего лишь значит, а давайте убедимся, что ни у кого нет аппендицита или цинги.

Их список имен и адресов толщиной с телефонную книгу. Некоторые имена отмечены галочкой, некоторые вычеркнуты, страницы пестрят вопросительными знаками. Так и кажется, что они страшно сожалеют, что заранее не расспросили, в чем же все-таки будет состоять их работа.

Найдя в списке тетю Пенн, расставив кучу крестиков и вопросиков напротив ее имени и задав несколько формальных вопросов, они просят позвать взрослых и неприятно поражены тем, что в качестве взрослого мы можем предъявить только Осберта.

Но, увидев, что в нашем случае мало что можно добавить в отчет, который все равно никто не заметит, читать не будет и делать ничего не станет, они ограничиваются стандартными вопросами. То же самое они спрашивают у всех в округе. Есть ли у нас мясные породы скота? Осберт отвечает, что овец редкой породы разводят на племя и ради шерсти. Иногда продают другим фермерам. Козлята — просто домашние любимцы, а куры слишком хорошо несутся, чтобы их есть. Это смешит меня, я не сразу понимаю, куда несутся куры.

Потом они хотят записать наши имена и возраст. Осберт сообщает — я американская кузина, они приходят в замешательство, просят показать паспорт, задают кучу вопросов о папе, о чем он думал, отправляя единственную дочь из дому в такое время. Говорю, я сама задаю себе тот же вопрос.

Оба смотрят на меня косо, впрочем, и все остальные в эти непростые дни смотрят косо. Еще спрашивают, хватает ли нам денег на еду. Осберт объясняет, что есть деньги с маминого счета. Мы сделаем все возможное, провозглашают эти типы и добавляют, что из-за эмбарго вот-вот начнется нормирование продуктов, хотя это не точно, и школы раньше распускают на летние каникулы, и мы должны держаться подальше от дорог. Делать нам больше нечего, как шататься по дорогам.

Мы интересуемся, что будет дальше и сколько, по их мнению, продлится война. Надо думать, эти вопросы раньше им в голову не приходили. Судя по их пустым глазам.

Спору нет, обнадеживает, что местные власти проявляют интерес, но в нашей жизни этот визит ничего не изменит. Последние дни мы слоняемся без дела, не зная, как быть дальше. Мы устали от деревни, там приходится часами стоять в очереди, слушая разговоры о том, что На Самом Деле происходит. Если хотите знать, никто ничегошеньки не понимает, но все делают вид, что они большие специалисты.

Те, у кого есть друзья или друзья друзей с телефонами или интернетом, утверждают, Лондон Оккупирован, на улицах танки и солдаты, повсюду пожары и беспорядки и будто бы госпитали переполнены жертвами взрывов и отравлений, а люди дерутся за пищу и питьевую воду.

Один свихнувшийся старик шепотом сообщает всем, кто соглашается слушать, что на Би-би-си вещают Враждебные Силы, поэтому никаким Радиопередачам не верьте, но его жена, закатив глаза, объясняет, что ему еще с прошлой войны повсюду мерещатся немцы.

Каждый делает вид, что в курсе событий, что владеет Самой Свежей Информацией, только Права Не Имеет разглашать. Никогда я не видела таких лиц — тревога, самодовольство, паранойя слились в одну любезную гримасу.

Каждый день мы спускаемся в деревню, встаем в очередь перед магазином, ждем, пока нас пустят внутрь, и покупаем самое необходимое. Почему-то я вспоминаю распродажи в супермаркетах, которые мне так нравились, только здесь продуктов маловато и нельзя бегать кругами и засовывать в корзинку, что под руку попадется.

Отвратительно слушать дурацкие теории, даже глухой нельзя притвориться, тут все друг друга знают — что говорить, деревня.

Вот что нам приходится выслушивать, все произносится шепотом, тут же Дети, а если выходит не так уж страшно, попробуйте бесконечно повторять одно и то же и при этом вежливо улыбаться, пока скулы не сведет и не начнет корячить:

1. Зять говорит, это все французские ублюдки.

2. Приятельница из Челси говорит, жуткое мародерство, а ей самой достался отличный телевизор с большим экраном.

3. Сосед из Палаты Лордов обвиняет Китай.

4. А вы заметили, что никто из евреев не погиб?

5. Под универмагом «Маркс и Спенсер» — ядерное бомбоубежище, но только для акционеров.

6. Уже едят кошек и собак.

7. Королева сохраняет бодрость духа.

8. Королева в отчаянии.

9. Королева с Ними заодно.

Каждодневный выход в свет. Похоже на соревнование. Чья новость окажется хуже?

У супружеской пары из Лондона с двумя детьми и чистокровным фландрским бувье, это, оказывается, собака, есть неподалеку летний дом, и они решили, что здесь безопаснее.