Книга Безумству храбрых... - Анатолий Пантелеевич Соболев

команду Федор, привычно спускаясь с трапа! Сколько раз он чувствовал, как тяжесть снаряжения, давившая плечи, исчезала при погружении в воду и тело становилось легким, будто поплавок!

Нужно много мастерства, чтобы этот поплавок не выбросило из-за излишка воздуха "сушить лапти". И мало воздуха держать в скафандре тоже нельзя: застучит в висках от кислородного голода, замелькают круги в глазах.

Пока придет уверенность, пока водолаз станет чувствовать себя в воде как рыба, много лиха выпадает на его долю.

Много раз потом будет спускаться водолаз на дно морское, привычно проходить мимо диковинных морских звезд, мимо причудливых и хищных цветов, пожирающих рыб; будет наступать на ежей, похожих на большие ананасы, сплошь утыканные длинными шипами; будет играть с медузой, издали похожей на голубовато-белый парашют; будет наблюдать, как неподалеку скользит пятнистас, как леопард, хищная рыба — зубатка...

Все это потом, а первый раз...

Золотистые ленты солнца прошивали голубовато-зеленую толщу Байкала. Странно, но здесь, в воде, было светлее, чем можно было предположить, глядя на темную поверхность "священного моря". Над головой колыхалась серебристая крыша, вспыхивая искорками — это лучи солнца преломлялись на поверхности волн.

Перед иллюминаторами, семеня ножками, проплыл рачок-бокоплав. Федор позавидовал этой козявке: она не знает тех страхов, что никак не дают ему разжать руку и отпустить последнюю перекладину трапа.

Грунт был совсем близко, и Федор видел на нем каждую гальку. Но ему казалось, что как только отпустит трап, так полетит в пропасть. Неудержимо хотелось выйти наверх, где солнце, где вдоволь воздуха.

Ну надо же было так случиться, что он стал водолазом!

Федор застонал от тоски и обреченности. "Скажу, голова заболела, — мелькнула спасительная мысль. — Пусть вытаскивают".

— Водолаз номер один, отцепись от трапа! — прозвучал по телефону приказ Степана.

"Черт губастый! Отцепись. Тебя бы сюда!" — подумал Федор и в отчаянии отпустил перекладину. Как кусок свинца, полетел вниз, в бездну. Оборвалось сердце...

От мягкого удара о грунт закружилась голова. Некоторое время, ошалев от непривычных ощущений, Федор лежал без движения, не понимая, летит он еще вниз или уже на дне. Потом неуверенно выпрямился, и... какая-то неведомая сила потащила его вглубь, где темнела пропасть.

Нелепо взмахивая руками, он пятился против воли все глубже и глубже. Мысль лихорадочно работала: "Надо падать на грунт, зацепиться за что-нибудь. Утащит..." У Федора из головы вылетело, что если сверху не потравят шланг-сигнала, то никуда его не утащит и ничего с ним не случится. Он был на привязи, вроде какого-нибудь Тузика, только вместо цепочки шланг-сигнал.

Федор стравил весь воздух и упал на грунт лицом вниз. В золотнике зажурчала вода и стала скапливаться на переднем иллюминаторе. Другая страшная мысль ошпарила Федора: "Зальет!"

— Воздуху! — заорал он благим матом.

В щиток ударила сильная струя воздуха, на щеках почувствовалось его холодное прикосновение. Щелкнул телефон.

— Водолаз номер один, что случилось?

У Федора даже слезы навернулись от этого земного и вдруг ставшего родным голоса Степана.

— Чего ты орешь? — неофициально допытывался Степан.

— Ничего, — буркнул Федор и доложил по правилам водолазной службы: — Водолаз номер один на грунте! Чувствую себя хорошо!

Услышал, как наверху Степан, не выключив телефона, докладывал руководителю спусков лейтенанту Орловцеву: "Водолаз номер один на грунте, чувствует себя хорошо!"

"Ничего себе "хорошо"! — подумал, переводя дух, Федор. — Погоди, твоя очередь настанет: узнаешь, что такое "хорошо!"

Отдышался. Стал осматриваться.

Мерцающие широкие ленты солнца колыхались и превращали обыкновенную гальку на дне в драгоценные камни. Вокруг будто рассыпаны сокровища. Все неверно, призрачно, удивительно.

В голубовато-зеленой толще скрадывались расстояния и увеличивались размеры. Ни резких теней, ни острых углов.

Низкие заросли бурых водорослей были похожи на таинственный карликовый лес, и хотя он населен самыми безобидными проворными рыбками, рачками, моллюсками, казалось, вот-вот появится оттуда что-то необычное. Есть же меч-рыба, акулы-убийцы, с которыми (Федор сам читал и картинки видел!) водолазам приходится сражаться. Хотя и говорят,что этих рыб в Байкале не водится, а кто доподлинно знает!..

Федор повернулся — и вздрогнул: прямо на него двигалось какое-то чудовище с круглой красной головой и зелеными неправдоподобно выпуклыми глазами. Федор чуть не заорал со страху. Еле сообразил, что это тоже водолаз.

"Фу, черт! Начались подводные приключения!" Федор взмок от пережитого.

Водолаз на карачках, как краб, подполз к Федору, уцепился за него и встал. За толстым стеклом иллюминатора Федор увидал сияющую физиономию Толика. Он что-то говорил, как в немом кино, показывая рукой на глубину... и вдруг полетел вверх, взболтнув ногами перед самым носом Федора.

"Вытащили", — с завистью подумал Федор и стал делать первые шаги.

Водолаз не ходит под водой, как по земле, — прямо. Он передвигается, низко наклонясь и пробивая шлемом, как тараном, водную толщу. Он загребает руками, будто ластами. Идти тяжелее, чем в пургу против самого сильного ветра.

"Даже ходить надо учиться", — подумал Федор и сделал первый шаг, другой... и ни с места! Он греб руками, раскачивался всем телом, сучил ногами... и не двигался! Будто бежал во сне. "Что за черт!" — удивился Федор.

— Чего ты не попросишь потравить шланг-сигнал? — спросил Степан.

"Верно!" — опомнился Федор. — Шланг-сигнал держит".

— Потрави!

И пошел.

Трудные эти первые шаги водолаза и неуверенны, как первые шаги ребенка.

Федор прошел немного — вернее прополз, чуть не задевая иллюминатором грунт, — потрогал зачем-то гальку на дне, выпрямился и засмеялся, довольный. Его охватил восторг ползунка, который только что протопал впервые от стула до кровати. А дышал Федор тяжело, с хрипом, и по лицу лились ручьи едкого пота, будто нарубил здоровенную поленницу дров".

Огляделся.

У берега чернели сваи, по другую сторону густела глубина. "А если туда пойти?" От одной только мысли перехватило дыхание. Но любопытство подталкивало. Федор осторожно двинулся вглубь таинственного царства темно-зеленых красок.

Все ближе обрыв. От собственной отчаянной смелости замирало сердце. "Безумству храбрых поем мы песню!.."

— Водолаз номер один, куда пошел? — спросил Степан. — Давай обратно. Выходить время.

— Погоди.

Федор остановился на краю обрыва.

Захватило дух.

Зеленая толща воды тихо колыхалась, слегка мотая Федора, и он, как околдованный, ждал: вот-вот из-под обрыва высунутся щупальца спрута, холодные, скользкие,