Книга Все или ничего - Ольга Вольска

— Мятежный дух, который всем желает зла, но вечно совершает благо.

— Не поняла! — Арьята удивленно застыла посреди лестницы. Она так и не привыкла к пристрастию своих наставников изъясняться всякими метафорическими цитатами.

— Чего ты не поняла? В Будапеште имеется некое праздношатающееся тело и одна не менее праздношатающаяся душа, а нам очень нужно получить из этих двоих одного полнокомплектного гомо сапиенса, дабы вырабатываемый им коэффициент полезного действия был направлен на благо нашего отдела. Вот душу мы сегодня и отправимся ловить, — мрачно усмехнулась Анна ди Таэ.

Арьяте не оставалось ничего иного, кроме как согласно кивнуть. Но при этом ведьмочке почему-то подумалось, что лучше бы она не сталкивалась с Хьюго вчера на набережной.

Раннее весеннее солнышко пыталось пробиться сквозь темные бархатные портьеры, крася их изнутри в пурпурно-персиковый цвет. Несколько лучиков нашли искомую лазейку и теперь играли на полу в догонялки. Госпожа кардинал крепко спала, обняв соседнюю подушку и блаженно уткнувшись в нее носом. Перекрутившееся и сбившееся атласное одеяло медленно сползало на пол, никем не удерживаемое. Вот оно съехало на четверть… на половину… и наконец полностью опало тяжелыми складками, опустившись на пушистый ковер. Едва одеяло завершило свое предательское сползание, как блаженную сонную тишину разорвало дребезжание дверного звонка.

— М-мфрпф-фхм… — недовольно пробормотала госпожа кардинал сквозь сон.

Звонок раздавался вновь и вновь, заставив Злату все-таки сесть на кровати, нашарить где-то на полу халат, влезть в мягкие тапочки и спуститься в прихожую. Звонок прекратил надрываться только тогда, когда она распахнула дверь. На пороге стоял Профессор.

— Доброе утро, пани Злата, — поприветствовал он хозяйку дома.

— Ум-хм… — невнятно откликнулась госпожа кардинал, давясь зевком. — Простите, не выспалась. Бессонница, знаете ли…

— Знаю, — усмехнулся Вилдар Криэ, проходя в прихожую. — И даже догадываюсь, как эту бессонницу зовут.

— Эм-м… — На щеках смущенной Пшертневской выступил румянец.

— Думаю, Вацлав Пшертневский одобрил бы выбор своей дочери, останься он жив, — заметил Профессор.

— Что-то случилось? — Госпожа кардинал уже достаточно проснулась, чтобы быть в состоянии анализировать ситуацию.

— А вы как считаете? — скептически откликнулся отец Криэ.

— Полагаю, случилось, иначе бы вы не стали будить меня дома, а дождались в отделе, — ответила Злата, направляясь на кухню. — Вам налить кофе?

— Не откажусь. Нам предстоит довольно долгий разговор.

Профессор извлек из-под сутаны плотную кожаную папку и положил на стол. Госпожа кардинал пытливо взглянула на него. Отец Криэ выдержал театральную паузу, отхлебнул кофе и произнес:

— Насколько вы помните, пани Злата, чуть более полугода назад при невыясненных обстоятельствах в поезде Будапешт — Варшава был убит архиепископ Ингвар Краковский.

Женщина молча кивнула. Она слишком хорошо помнила ту историю в Мальборге.

— Следствие по делу ведется до сих пор, хотя и козе понятно, кто за всем этим стоит, — продолжил Вилдар Криэ. — Поэтому мы никогда не дождемся какой-то определенности. Исходя из вышеперечисленных соображений, я намереваюсь провести собственное расследование и собрать доказательства вины, которые помогут припереть к стенке великого инквизитора Нейтральной зоны, почтеннейшего сеньора Саграду, чтоб ему на елке болтаться!

— Вилдар, вы же понимаете, что я не могу вам этого позволить, — ровно откликнулась Пшертневская, аккуратно ставя чашку на блюдце.

— А я и не прошу вашего позволения, я великодушно ставлю вас в известность, — сердито парировал отец Криэ. — Это дело чести, Злата. Нас было шестнадцать выпускников духовного факультета Венского университета. До сего года в живых оставались двое: Ингвар Краковский и ваш покорный слуга. — Профессор театрально поклонился. — Милко Раджич и Эдгар Шпритт сложили головы, выполняя долг служителей Священной Стражи. Отец Илайя погиб в схватке с вольным чародеем, устроенной, как я теперь понимаю, не без помощи инквизиции. Остальные, в том числе и ваш отец Вацлав Пшертневский, основатель нашего спецотдела, сгинули при невыясненных обстоятельствах. После смерти Ингвара вся ответственность за погибших легла на меня. Теперь я один как перст. Но кто сказал, что один в поле не воин?

Злата сосредоточенно, не моргая, смотрела на него. Отгадать ход ее мыслей не представлялось возможным.

— Именно поэтому я и не хочу, чтобы вы во все это ввязывались, — помолчав, сообщила она.

— Я уже ввязался, — с оттенком безысходности вздохнул Профессор. — Видите эту папку? Это документы покойного Ингвара Краковского. Я получил их вчера вечером. Он вел расследование, и он же приказал в случае своей гибели отправить эти документы мне. Они — мое наследство, мое проклятие и мой крест. И вы до сих пор намереваетесь помешать мне исполнить последнюю волю мертвых?

— Хорошо, — через силу выдавила Пшертневская, откидывая со лба прядь волос. — Только я вас умоляю, ведите себя осторожней, не лезьте на рожон.

— Ничего не могу обещать, — честно ответил отец Криэ, поднимаясь из-за стола. — Мы сейчас все ходим по краю бездны. Я собираюсь выяснить все… — Он запнулся. — Или погибнуть и не узнать ничего.

Маленькая хрупкая девушка застыла посреди кабинета досточтимого Христобаля Саграды, удерживаемая двумя здоровенными гвардейцами. И казалось не совсем понятным: то ли они держат ее, чтобы она не вырвалась, то ли — чтобы не упала. Радислава действительно едва стояла на ногах. Оборотничка была полностью дезориентирована в пространстве, ее тошнило. Еще бы, после трех-то часов в камере пыток…

Высокий темноволосый человек в форме высшей инквизиции, сидевший напротив нее, норовил расплыться в бесформенную кляксу. Несмотря на расширенные зрачки, девушка мало что видела, да и слышала тоже. Лишь отдельные слова, раскаленным железом впивавшиеся в сознание:

— …единственная выжившая… Саксонский корпус… Волчий мор… кровь… смерть…

Неужели этот город позвал ее только затем, чтобы убить? О, это несправедливо, ведь он и так уже взял у нее слишком много, отнял все!

Нет, нет, нет…

А слова огненными змеями вгрызались в мозг, подкованными каблуками били по черепу… К сожалению, она слишком хорошо понимала, что именно они обозначают!

«…единственная выжившая… Саксонский корпус… Волчий мор… кровь… смерть…»

Радислава вывернулась из рук гвардейцев и упала на колени. Обхватив голову связанными в запястьях руками, оборотничка хрипло взвыла, повалилась на пол и осталась неподвижно лежать на плитах.

— В камеру, — коротко бросил Саграда. — Как только очнется, переведете в подвал.

Гвардейцы грубо подхватили лежащую без чувств Радиславу и выволокли в коридор. Сеньор инквизитор задумчиво глядел ей вслед, размышляя о своем, о наболевшем. Мысли не радовали. Соглядатаи донесли: Вилдар Криэ начал расследование по поводу гибели Ингвара Краковского. И можно даже не сомневаться, что он костьми ляжет, но добудет необходимые доказательства причастности инквизиции. Для Криэ это дело чести. Христобаль Саграда вздохнул — от Криэ придется избавляться. Ну что ж, одной проблемой больше, одной меньше… Человеком больше — человеком меньше. Какая разница? Ему уже не привыкать.