Книга Все или ничего - Ольга Вольска

Ведь меня ожидает дорога.

Сердце вновь заколотится вдруг,

Ты вздохнешь, умилен и растроган,

Я уйду, я уйду, милый друг,

К заповедным незримым порогам.

Мне еще нужно много пройти,

Хоть и пройдено, правда, немало,

Я опять ухожу, ты прости:

Я не злюсь, я всего лишь устала.

Я сегодня останусь с тобой,

И прошу, не суди меня строго,

Все равно уведет за собой

Окаянная лента-дорога.

Я уйду, но вернусь хоть на день,

Испросив это время у Бога,

Этот день ты мне не обесцень,

Ведь меня ожидает дорога…[2]

Она пришла в Будапешт сегодня утром, несмотря на то что много лет назад поклялась никогда больше не возвращаться в этот город, отобравший у нее наставника. Но тем не менее вернулась…

Радислава сильнее ударила по струнам, извлекая минорное созвучие. Последние несколько месяцев она видела этот город во снах, с каждой неделей все чаще и чаще. Город звал ее впервые за много лет. И она не смогла противиться этому зову. В одно прекрасное утро, проснувшись в комнате очередной придорожной гостиницы, где останавливалась на ночь, Радислава собрала вещи, закинула на плечи лямки старого гитарного чехла и отправилась в Будапешт. Чтобы раз и навсегда расставить все точки над «i». Чтобы излечиться от застарелой душевной боли или умереть от нее же. Она не знала, чем встретит ее этот город, но все равно пришла. Будапешт не сильно изменился с последнего посещения: все те же мощенные черным камнем улочки, готические шпили с флюгерами, кирпично-красные корытца с цветами на балконах домов… Но что-то все-таки в городе изменилось, что-то стало не так. Если раньше менестрелю здесь были рады в любом трактире, то сегодня девушке пришлось обойти не меньше десятка заведений, прежде чем удалось найти место для ночлега. Да и то хозяин, пустивший ее, предупредил:

— Тут, госпожа бардесса, много не заработаешь. Народец нынче не тот, что раньше… Разве что на улицах петь попробуете, но опять же рисково…

— Почему рисково? — не поняла Радислава.

— А-а-а, инквизиция, чтоб ее… — огорченно махнул рукой немолодой трактирщик. — При старом магистре оно-то получше всем нам жилось. А как новый на его место два года назад заступил, так и понеслось… А госпожа бардесса, уж простите, еще и нелюдь.

Радислава только недоверчиво покачала головой. Да, Будапешт, конечно, не Мадрид, не Львов и не Одесса. В этих городах, будь ты хоть вампиром с клыками наружу, тебя в лучшем случае удостоят равнодушным взглядом (ну поздороваются, если ты коллега или сосед), а в худшем — освищут. Но хватать людей… точнее, извините, нелюдей на улицах и тащить в казематы инквизиции — это уже чересчур. Какое-то замшелое средневековье с его охотой на ведьм и кострами. Хотя рисковать действительно не стоит — мало ли что.

По городу девушка шла в солнечных очках с круглыми зеркальными линзами, которые прекрасно скрывали янтарную радужку во весь глаз и овальные зрачки. Глаза — единственное, что выдавало в ней истинного оборотня. Общаясь с трактирщиком, очки пришлось снять. По неписаному правилу всех городов Нейтральной зоны хозяин каждого заведения имел право знать, кого занесло под его кров и какие неприятности он может огрести за это от властей.

Впрочем, пока с Радиславой не случилось ничего плохого. Сейчас оборотничка сидела в общем зале на стойке и неспешно теребила струны, наблюдая за окружающими из-под опущенных ресниц. Патруль инквизиции, вломившийся в зал, она почуяла еще на подходе, но не двинулась с места. А какой в том смысл? Сбежать она все равно не успеет, да и вещи бросать не хотелось. К тому же город еще не сказал, зачем снова позвал ее к себе, зачем дорога повторно привела ее сюда. Вот и пусть все идет своим чередом…

Утро княжны ди Таэ началось с пронзительного вопля и короткого, но весьма емкого по своему содержанию нецензурного комментария. В источник шума полетела подушка, но не успела чародейка окончательно проснуться, как подушка бумерангом вернулась и шлепнулась обратно на нее. Анна разлепила веки и села. Возле дверей стояла жутко мокрая и жутко недовольная Арьята. У ног ведьмочки растекалась лужа воды и валялось перевернутое ведро.

— Это что? — мрачно поинтересовалась она у сонно щурящейся наставницы.

— Охранная система-а-ах… — давясь зевком, пояснила княжна. — Виктор вчера поставил. Мы пришли к выводу, что мои охранные чары не так уж и действенны. — Чародейка выпростала из-под одеяла руку и щелчком пальцев направила на Арьяту поток теплого воздуха. Ведьмочка блаженно зажмурилась. — Лужу на полу убираешь ты, — мстительно напомнила Анна.

— Напугали ежа голой попой, — строптиво фыркнула высушенная ученица, опускаясь на колени и проводя ладонями над лужей на ковролине. Повалил пар, запахло паленым… и пятно мокрое превратилось в пятно горелое.

— Ой, кажется, я перестаралась, — виновато пискнула Арьята, заметив, как вытягивается лицо наставницы.

— И что мне теперь с этим прикажешь делать?! — грозно осведомилась княжна, вылезая из-под одеяла и тыкая пальцем в пятно.

— Ну это можно выдать за останки покусившегося на тебя вампира… Ой какая пижамка! — восторженно заверещала ведьмочка, увидев на наставнице ярко-зеленую пижаму с танцующими мышками.

— Мы ушли от темы, — проигнорировав ее восторги, сказала чародейка. — Что тебе понадобилось от меня в такую рань, заноза?

— Тренировка, — ничуть не обидевшись, заявила девочка.

— О-о… — протянула Анна убитым голосом.

— Ы-ы… — передразнила ее ученица.

— Цыц, негодница! — пресекла ее кривляния чародейка. — Сегодня очередь Эрика над тобой измываться, а его комната — в другом конце коридора.

— Правильно, — согласилась Арьята. — Но когда я наконец дождалась его в холле, господин князь появился со стороны черного хода. Был расхристан, блаженно доволен и цитировал японскую любовную поэзию. Заявил, что сейчас он в душ — и спать, а меня отправил к тебе. Думаю, уточнять, где он пропадал и чем занимался, не нужно? — невинно похлопала глазами ведьмочка.

— Угу. — Княжна исчезла за дверцей шкафа. — И в этом весь Эрик: он никогда не допустит, чтобы какой-то воскресший священник испортил ему свидание с любимой женщиной… Ладно, пойдем для начала завтракать, — пригласила Анна, на ходу застегивая жилетку.

— А тренировка? — недоуменно вздернула бровки Арьята.

— Вечером, — туманно отмазалась чародейка. — Точнее, ночью.

— Будем кого-то истреблять на благо общества?

— Скорее ловить. Истребление тоже предусматривается, но не сегодня.

Анна немного подумала и активировала старые защитные чары на двери, здраво рассудив, что второго потопа ковролин не переживет.

— А кого мы собираемся ловить?