Книга Этот мир не выдержит меня. Том 2 - Максим Майнер

Вегайн и добавил, обращаясь к рыцарям: — Смотрите за этим в оба. Он не должен сбежать.

Чародей открыл лакированную дверь, за которой мелькнула комната с белёнными стенам, и зашёл внутрь, оставив нас в коридоре. Слуги выстроились вдоль стеночки рядком и замерли, стараясь лишний раз не отсвечивать, а рыцари уставились на меня — не моргая и не отводя взгляд.

По моим губам скользнула едва заметная усмешка. Закованные в железо ребятишки даже не догадывались, что я мог сбежать уже давно, но не захотел этого делать.

Ожидание продлилось недолго. Спустя четверть часа дверь распахнулась, и появившийся Вегайн приказал слугам занести вещи в комнату. А ещё через десять минут настал мой черёд посетить это загадочное место...

В просторном помещении, заставленном столами и сундуками, находился упитанный юноша примерно лет семнадцати, разодетый как попугай, и пяток рыцарей. Кроме представителей благородного сословия, здесь присутствовали люди попроще: слуги и несколько ветеранов, в числе которых был мой знакомец Пуллон. Он встретил меня недовольным взглядом и тут же нажаловался пухляшу:

— Вот, Ваша Милость, этот парнишка меня про казематы расспрашивал...

— Этот? — лениво переспросил упитанный «попугай», поправив кружевные манжеты.

— Этот, Ваша Милость...

— Кто таков? — теперь вопрос обращался ко мне.

— Феликс Обрин, Ваша Милость, — я учтиво поклонился.

Сейчас не стоило показывать гонор — это могло плохо кончиться. Судя по надменному взгляду, задранному носу и степенной медлительности, юный дворянин ощущал себя алмазом невиданной огранки, шутить с которым было очень рискованной затеей. Если Вегайн за долгую жизнь хоть и не приобрёл мудрости, но зато научился терпению, то вот этот напыщенный индюк пока мог похвастаться только длиннющим списком разнообразных комплексов. И каждый из этих комплексов грозил «сдетонировать» в любой момент.

— Дальше, — пухлая рука нервно дёрнулась.

— Живу рядом с деревней «Наречье», шестнадцать лет, сирота, явлюсь воспитанником отшельника Хольда, из родственников только две сестры, не женат...

«К уголовной ответственности не привлекался», — привычная для Земли казённая формулировка напрашивалась сама собой.

— Зачем про казематы вызнавал?

— Мой воспитатель находится в тюрьме, и я хотел узнать, как он себя чувствует, Ваша Милость.

— Собирался освободить его? — пухляш с подозрением прищурился.

— Никак нет, Ваша Милость.

— Спускался вчера в казематы?

— Никак нет, Ваша Милость.

Чёткие прямые ответы, абсолютное спокойствие на лице и открытый взгляд — такое поведение должно вызвать доверие у неопытного «следователя». Опытный же знает, что на допросе нервничают все — даже те, кто вообще ни в чём не виноват.

— Подойди!

Я сделал шаг вперёд, практически вплотную приблизившись к столу, за которым сидел пухляш. Тот выставил круглую белую ладонь и направил её на меня. Я напряг мышцы, готовясь к рывку — если что-то пойдёт не так, то можно уйти в сторону, перемахнуть через сундук и завладеть оружием Пуллона, который был слишком растерян и явно не готов к схватке. Не удивительно, новость о столь неожиданной гибели боевых товарищей любого выбьет из колеи.

Воздух перед ладонью задрожал, и через мгновение по моему телу — от затылка до пяток — пробежалась волна тепла. Никаких болезненных ощущений — только металлический привкус во рту.

— Крови на нём нет... Ни Спицы этого, — упитанный юноша ненадолго задумался, вспоминая второе имя. — Ни Синего...

— Красного, Ваша Милость, — осмелился поправить пухляша Пуллон, не отрывая взгляда от пола.

— Неважно. Где его оружие?

Перед «Их Милостью» сразу разложили весь мой арсенал: от каменного топора до метательных ножей. Пухляш капнул на стол по паре капель крови из двух крошечных глиняных сосудов, поводил ладонью сперва над ними, потом — над оружием, задержавшись на чёрном кинжале, а затем сказал:

— Чую кровь, но старую — ей не меньше нескольких дней... Кого ты убил, отвечай!

— Разбойников, Ваша Милость. О них уже доложено интенданту, а мои слова может подтвердить бывший декан разведывательного контуберния первой центурии девятого «стойкого» легиона Марк Лис.

Похоже, «Их Милость» был способен при помощи магии не только определить наличие на оружии, одежде и теле следов крови, но и узнать, кому она принадлежала, сопоставив её с контрольными образцами. Думаю, в глиняных сосудах находилась кровь Красного и Спицы. С такими талантами ему прямая дорога в уголовный розыск — незаменимым специалистом мог бы стать.

— Так это ты, что ли, — пухляш наморщил лоб, — тот дерзкий простолюдин, который освободил наложницу моего дяди и на которого без умолку ругается мастер Вегайн?

Я скромно склонил голову. Что же, похоже, моя слава бежит впереди меня.

Пухляш-то, оказывается, племянник вил Кьера, а не просто какой-то излишне прожорливый дворянчик... Интересно, он тоже властитель металла? Это могло бы объяснить то, как ему удаётся так ловко работать с кровью — в ней ведь есть какое-то количество железа.

— А вот на этом клинке, — графский племяш подхватил со стола чёрный кинжал, — свежая кровь имеется, но она тоже не принадлежит ни Спице, ни Синему... Чья она?

— Моя, — честно ответил я. — Случайно порезался.

Разумеется, я вчера вымыл кинжал от крови, но, видимо, магия была столь чувствительна, что замечала даже самые мелкие частички, от которые невозможно избавиться при помощи воды.

Пухляш мотнул головой, сделав знак слуге, и тот сразу подбежал ко мне с длинной иглой, зажатой между пальцев. Не люблю, когда в меня тыкают заострёнными предметами, но придётся потерпеть.

Через мгновение на кончике иглы повисла капля крови, а спустя секунду графский племянник уже во всю водил над ней ладонью.

— Кровь действительно твоя, — почти сразу сообщил он. — Но кинжал очень странный... Откуда он у тебя?

— Трофей, Ваша Милость, — соврал я. — Поднял с трупа одного из бандитов.

— Странный клинок, — повторил пухляш. Он ещё минуту изучал его, однако потом бросил на стол, видимо, утратив к оружию интерес.

Похоже, следствие зашло в тупик. Графский племянник ещё какое-то время «сканировал» другие мои вещи, но ничего подозрительного не нашёл. На круглом лице выступила гримаса отвращения — было заметно, что благородный парнишка плевать хотел и на мёртвых, и на живых легионеров, а необходимость вести расследование его только раздражала.

— Хватит! — сказал наконец пухляш. — Я не буду больше рыться в этих обносках! Даже законченному кретину понятно, что простолюдин не смог бы разделаться с дядюшкиным големом и двумя бойцами...

— Феликс выстоял в учебном поединке против четверых, —