Книга Умышленное обаяние - Ирина Кисельгоф

Коньяк щелкнул включателем абажура из ротанга, черты чужого лица стали четче и резче. Симпатичный, весело думала я. Мне внезапно донельзя захотелось, чтобы парень по имени Марат увидел, как мне сейчас хорошо и уютно. Я не жду ни его звонка, ни его самого. Это просто смешно. Таких женщины не замечают.

– О чем мечтаете? – спросил Владимир.

– Простите, – я улыбнулась.

– Ничего страшного. Мне нравится смотреть на ваше лицо. Оно очень выразительное. И радостное, и грустное. Все время разное. Мне даже немного завидно, что вы не со мной.

– С вами, – я кивнула на столик.

– Улыбнитесь еще.

Я делано нахмурилась, он засмеялся.

– Так нечестно.

– Да.

– Над чем вы смеялись, когда были не со мной? Над гибридами?

– Над ними!

Углы его губ приподнялись, сложив парус. «Мы похожи. Жара и кофе, – сказали они. – Не забыла?» Я покачала головой. Конечно, забыла. Так жаль. Зачем я отказалась?

– Вы опять от меня ушли.

– Кажется, мне действительно пора идти.

– Не уходите, – нарочито жалобно сказал он. – Иначе мне придется идти в гостиницу и читать «Сонные глазки и пижама в лягушечку».

– Как называется?

Я расхохоталась, мой смех прозвучал громче обычного. Коньяк, решила я. Лучше сбавить обороты.

– Эта книга об искусстве управлять женщинами.

– Научились? – Я завертела пальцем кудряшку, серые миндальные глаза потянулись к вискам.

– Нет, – без улыбки ответил он и отвел глаза в сторону. – Писанина и жизнь – разные вещи.

Я взглянула на его руки. На безымянном пальце не было кольца. Он походил на женатого, но обручальное кольцо не носил. Наверное, так бывает, когда личная жизнь превращается в бессрочный полдень без рассветов и закатов и становится скучно. От бесконечного рая тоже может затошнить. Но скука не тоска, а я не психолог.

– Не думаю. – Я развернулась вбок и положила ногу на ногу просто так, не думая. – Футуризм в фантастике всегда воплощается в реальность.

– Намекаете, что в будущем всегда есть надежда на реализацию желаемого? – серьезно спросил он.

– Смотря какие задачи вы ставите. Хотя лучше не мелочиться.

Во мне бурлила странная, вызывающая веселость. Я не могла понять, что со мной… Зачем я отказалась?

– А как же разочарование в случае фиаско? Глобальные планы грозят тотальным провалом.

– Бояться провала – в рай не ходить, – засмеялась я и закачала ногой.

– Я вам завидую, – неожиданно сказал он и тут же перевел разговор на другую тему: – Вы заметили, что мы все время смеемся?

– Ничего удивительного. Так часто бывает при первом знакомстве. Все хотят понравиться, даже если это совсем не нужно.

– Почему не нужно?

Он посмотрел вниз и улыбнулся глазами, я перестала качать ногой и убрала ноги под столик.

– Потому что – пришел, ушел. Зачем напрягаться?

– Зачем вы это сделали? – воскликнул он. – У вас красивые ноги.

– Это лишнее. Один и тот же жест может означать разные вещи.

– Какие? – Он самодовольно улыбнулся.

Я попалась самой себе на удочку. Начала оправдываться, когда в этом не было нужды. А посторонний решил, что это очко в его пользу.

– Ответ может быть совсем не связан с внешним раздражителем, – ехидно заметила я.

– По привычке колетесь иголкой, доктор?

Я насмешливо сощурила глаза, он рассмеялся и указал глазами на бутылку с коньяком:

– Еще?

– А! Давайте. – Я махнула рукой. Мы выпили не чокаясь.

Полбутылки коньяка на голодный желудок растворились в крови и легко встроились в нервные клетки. Я натянула протянутое пальто, не сразу попав в рукава. Меня штормило десятью баллами на миндалевидных, голубых волнах жаркого тропического острова. Я не дошла бы домой сама. Владимир целовал меня у моего дома, а мне чертовски хотелось, чтобы парень по имени Марат нас увидел. Когда он вышел из тени у моего подъезда, я даже не удивилась. Услышала запах кофе с отдушкой из кожи прежде, чем увидела турецкого пехотинца воочию.

– Чай, кофе, жара? – спросила я.

– Жара? – после паузы переспросил он. – Вы меня приглашаете?

– Вы же меня не приглашаете, – я покачнулась и кивнула в сторону темного подъезда. – Проводите меня, там темно, и мне страшно.

Я пыталась открыть дверь ключами, но не могла попасть в замочную скважину.

– Давайте я, – предложил он.

– Давайте! – легко согласилась я. – Я сегодня не ужинала. Забыла.

На кухне я засыпала кофе в джезву и включила газ.

– Не знаю, как пойду завтра на работу. Я совершенно не в форме. Скоро вернусь.

Я вошла в комнату и упала на диван. Мне казалось, я лечу в самолете, то и дело попадая в воздушные ямы. Я открыла глаза, почувствовав, что со мной кто-то рядом.

– Вам плохо? – спросил Марат.

– Хорошо, – я протолкнула слова сквозь горло. – Будете уходить, выключите воду, газ и свет.

Я попала в очередную воздушную яму, и мое сознание вырубилось.

Марат

Не собирался лететь сюда. Пришел в авиакассы и зачем-то купил билет. В самолете был абсолютно спокоен, спустился по трапу, вдруг внутри что-то екнуло и отпустило. Взял первое попавшееся такси и сел на заднее сиденье. Не люблю ездить сзади, но все же так лучше.

Дорога равнодушно перебирает улицы, залитые дождем. Черный ноздреватый снег, низкое серое небо, с умрачно. С тех пор как я отсюда уехал – казалось, навсегда, – город изменился неузнаваемо. Ожидания обманули. Ну и отлично.

– Отвезите к старому рынку, – неожиданно для себя произнес я.

Дождь усилился, таксист включил дворники. А я помню жару. Туда ли мы едем? Острое любопытство останавливает, машина несется вперед, брызжа оловянными лужами.

– Приехали, – сказал таксист.

Я оглянулся. Новые дома, белые стены набухли влагой и серым светом. Красные крыши зябнут в февральском дожде. Аккуратные асфальтовые дорожки мокнут в белом канте бордюра. Расчерчено, разглажено, неузнаваемо. Все стало другим.

– Расчерчено, – сами произнесли мои губы.

– Что? – обернулся таксист.

– По старому адресу, – безлично сказал я.

– Который раньше назвали?

– Нет, – я передумал. – Поворачивайте в гостиницу.

Все равно завтра лететь на юг. К Бенедиктову. Перекантуюсь день в гостинице. Так лучше. Зачем беспокоить старика? Когда вернусь сюда, груз уже прибудет. Заберу мотоцикл.