Книга Горькая истина. Записки и очерки - Леонид Николаевич Кутуков

полка, при приближении лавины закованных в латы французских кирасир маршала Мюрата, короля Неаполитанского, приказывает взять «на руку», строго запрещая стрелять без своего приказания. При приближении кавалерии к самому каре он приказывает делать ружьям движения в стороны, зная по собственному опыту, что лошади не пойдут на колышущиеся блестящие штыки, тех же лошадей, которых кирасиры всё же заставят приблизиться к фронту, колоть в морду. «Это распоряжение имело самые успешные последствия», — записывает позднее доблестный командир этого батальона — каре, — «Кирасиры, окружив каре всех сторон и, не видя возможности нас расстроить, начали по сигналу, на рысях, формировать колонну шагах в 30 перед передним фасом каре, с явным намерением ударить массой оной. Чтобы не допустить до исполнения сего намерения, я воспользовался замешательством начавшегося построения, когда каждый всадник искал своего места, скомандовал „ура“, и батальон бросился в штыки. Передние ряды кирасир, отыскивая свои места и не имея через то прочного фронта, будучи поражаемы штыками, не устояли, но удерживаемые задними взводами, не могли избежать большого поражения и только после отчаянного их крика вся кавалерийская колонна обратилась в бегство. Батальон еще некоторое время гнался за кирасирами, когда же они отдалились, произвел по бегущим пальбу, чем и довершено поражение».

Грозные кирасиры, «Hommes de fer»[37], как их называл Наполеон, поддержанные легкой кавалерийской дивизией Брюйера[38], еще два раза атаковали гвардейские каре и оба раза были отбиты. Эти атаки, в продолжении которых французская кавалерия прекращала стрельбу, были как бы отдыхом для наших гвардейцев, устилавших поле неприятельскими трупами и не терпевших ни малейшего урона от налетов конницы. — «С тех пор», — записывает один из участников боя, — «кавалерия Мюрата не осмеливалась уже больше беспокоить колонн наших и только издали смотрела на место своего пора жени я».

Когда, потерпевшая большой урон, неприятельская кавалерия очистила поле сражения, то ей на смену были двинуты Наполеоном массы пехоты с артиллерией. Наше командование отдало приказание немедленно атаковать показавшегося неприятеля. Первая атака была неудачна; укрепления переходили из рук в руки: то их брали наши солдаты, то их отбивали назад французские егеря… Когда же командир первого батальона нашего полка лично повел его в атаку, приняв командование полком вследствие тяжелого ранения командира полка, имея в резерве 2-ой и 3-й батальоны, от которых, впрочем, остались только небольшие кучки, то французы не выдержали и начали отступать. Командующий полком получил две раны, сначала пулю в локоть, а потом в живот. Изнемогая от ран, этот герой еще долго не оставлял строя и, будучи поддерживаем двумя гренадерами, продолжал отдавать приказания и одобрять солдат. Раны были смертельными и на другой день он скончался…

На этой позиции, облитой кровью наших солдат и офицеров, остатки полка продержались до конца битвы. Деление на роты и батальоны уже не имело смысла, потому что от некоторых рот осталось только несколько человек: это была небольшая группа людей одного полка, людей измученных ожесточенным 13-часовым боем…

Наполеон не обошел левый фланг русской бородинской позиции…

За этот славный Бородинский бой, данный на подступах к Москве, наш полк получил наименование Лейб-Гвардии Московского, заслужив Георгиевские знамена за защиту Первопрестольной. Знаменателен и полковой знак полка: на Андреевском кресте Гвардии — герб города Москвы, Святой Георгий Победоносец, поражающий змея — неприятелей земли русской…[39]

* * *

В начале Великой Войны, под деревней Тарнавкой, полк очутился в виду артиллерийской позиции неприятеля. Был конец августа, славные дни Бородина. Командир полка Полковник Гальфтер[40] решил взять приступом неприятельские позиции.

Четыре версты шли цепи под страшным огнем… Коротким штыковым ударом полк ворвался в расположение неприятеля. Офицеры шашками рубили артиллерийскую прислугу, солдаты прикалывали прикованных к пулеметам германских пулеметчиков. Было захвачено 42 орудия. Из них 17 тяжелых, то есть вся артиллерия Германского корпуса Войрша[41].

Но вскоре неприятель перешел в контрнаступление. Германская Гвардия атаковала кольцевой окоп, в котором окопался наш полк, имея в середине своего расположения захваченную артиллерию, два дня шел бой, пока не подошли наши главные силы. Оставшиеся в живых Московцы запели «Боже, Царя Храни». Полк отстоял свои трофеи — 42 орудия. За эти бои выбыло из строя убитыми и ранеными 70 офицеров и свыше 2500 нижних чинов. Так полк показал себя достойным своих бородинских предков.

Затем шли тяжелые бои под Ивангородом, Ломжею, Вильною, Луцком и Тарнополем. Сейчас действующий полк стоит под Ковелем[42].

Генерал Виктор Петрович Гальфтер. Портрет списан с фотографии А. Земелем

* * *

В гвардейском объединении[43]

Февральский доклад профессора полковника А. А. Зайцова[44] посвящен был сражению под Люблиным в августе 1914 года.

Изнемогая от потерь, от многодневных, непрерывных боев, 4-я армия отошла к г. Люблину. В стыке между нею и соседнею 5-й армией прорвался X австрийский корпус, перерезавший железнодорожную линию Холм — Люблин. Положение становилось критическим.

К месту прорыва эшелон за эшелоном подходили полки 1-й гвардейской пехотной дивизии. Так разыгрался исторический бой под Владиславовым. По словам австрийцев, на них потрясающее впечатление произвели стремительно шедшие вперед во весь рост, равняясь словно на ученье, цепи великанов. Это шли полки гвардейской Петровской бригады: Преображенский и Семеновский.

X австрийский корпус сильно подался назад. Наступил перелом уже в нашу пользу. Противник, отходя, задержался на сильно укрепленной позиции. Попытка взять ее успеха не имела и стоила нам больших потерь. Не надеясь больше на успех, штаб фронта приказал 26 августа наступление прекратить и укрепляться на занятых позициях.

Но происшедшие в этот день боевые события заставили штаб тотчас же отменить данное распоряжение и отдать приказание о преследовании разбитого противника…

Что же произошло в течение этих нескольких часов? 26 августа лейб-гвардейский Московский полк подучил приказ наступать с вечера на Тарнавские высоты. В этот день занял их подошедший на поддержку австрийцев германский корпус генерала Войрша. Лейб-гвардии Московский полк должен был атаковать противника вечером 26 августа, т. е. в годовщину Бородинского сражения, за отличие в котором он получил, как высшую награду, свое наименование. Офицеры и солдаты полка, овеянные романтикой своей вековой боевой истории, усмотрели в этом совпадении некое предопределение судьбы…

И вот случилось нечто чудесное, чего не найти в анналах военной истории: один лишь пехотный полк, быстрым шагом подойдя к неприятельской позиции, сразу прорвал ее в нескольких местах и захватил артиллерию целого корпуса.

Целую ночь отбивались московцы вместе с подошедшими лейб-гренадерами, в кольцевых окопах, от яростных атак германской пехоты, стремившейся отбить свои батареи.

Утром, 27 августа, лейб-гвардии