Книга Урания - Камиль Фламмарион

Я слушал с восхищением слова небесной музы, просветивший меня относительно судьбы астрономии, и все более и более приходил в восторг. Перед глазами моими расстилалась панорама бесчисленных миров, витающих в пространстве, и я понял, что цель науки – познакомить нас с этими далекими вселенными и дать нам возможность созерцать эти беспредельные горизонты. Прекрасная богиня продолжала:

– Задача астрономии будет еще выше. Дав вам почувствовать и познать, что земля не более как город в небесном отечестве и что человек гражданин неба, наука пойдет еще далее. Раскрыв перед вами план, по которому построена физическая вселенная, она покажет вам, что и духовный мир основан по тому же плану, что эти два мира образуют одно целое и что дух управляете материей. То, что делает она в отношении пространства, то сделает она и в отношении времени. Убедившись в беспредельности пространства и убедившись, что одни и те же законы одновременно господствуют всюду, так что необъятная вселенная представляет одно целое, – одну единицу, вы узнаете, что века прошлого и века будущего неразрывно связаны с настоящим, и что мыслящие монады будут существовать вечно, в последовательных и прогрессивных превращениях. Вы узнаете, что есть умы несравненно выше самых великих человеческих умов и что все прогрессирует к высшему совершенству. Вы узнаете, что материальный мир – только кажущийся и что в действительности всякое существо обладает невесомой, невидимой, неосязаемой силой… Следовательно астрономия неизбежно будет служить проводником для философов. Кто захочет рассуждать, не принимая в расчет астрономии, тот никогда не достигнет истины, и только те, кто будут неукоснительно следовать за ее светочем, постепенно дойдут до решения великих задач науки… Ты сам будешь свидетелем такого преобразования науки, – прибавила муза. – Когда ты будешь покидать мир земной, астрономия, которой ты теперь поклоняешься – и не без основания, – уже совершенно обновится, как по форме, так и по духу… Но это еще не все. Такое обновление древней науки мало способствовало бы общему прогрессу человечества, если б эти дивные познания, развивающие ум, просвещающие душу и освобождающие ее от житейских мелочей, оставались замкнутыми в тесном кругу астрономов по профессии. Скоро и это минует. Довольно скрывать истину! Пора взять в руки светильник разума, раздуть его пламя, вынести его на общественную площадь, на многолюдные улицы и даже в глухие переулки. Всякий может воспринять свет науки, всякий жаждет его – в особенности же смиренные, обойденные судьбой. Эти больше других мыслят, жаждут знания, между тем как счастливцы и не подозревают своего невежества и чуть ли не гордятся им. Да, свет астрономии должен разлиться по всему миру; проникнуть в народные массы, озарять людскую совесть, возвысить сердца. И это будет ее лучшей задачей. Этим она окажет истинное благодеяние человечеству.

V

Так говорила моя небесная провожатая. Лицо ее было прекрасно, как Божий день, глаза сияли лучезарным блеском, а голос звучал, как божественная музыка. Я видел миры, вращающиеся вокруг нас в пространстве, и сознавал чудную гармонию, управляющую природой.

– А теперь вернемся на Землю, – объявила Урания, показав на то место, где скрылось наше земное солнце. – Но взгляни еще. Ты понял, что пространство бесконечно. Сейчас ты поймешь, что и время вечно.

Мы пронеслись мимо различных созвездий и возвращались к солнечной системе. Действительно, я увидал наше Солнце, появившееся в виде маленькой звездочки.

– Я одарю тебя на мгновение ангельским зрением. Душа твоя почувствует колебания эфира. Ты узнаешь, каким образом история каждого мира может быть вечной в Боге. Видеть – значить знать. Смотри!

Подобно тому, как микроскоп показывает нам муравья величиной со слона, и обращает невидимое в видимое, так и зрение мое, по воле музы, приобрело вдруг необычайную силу. Я мог различить в пространстве, возле померкшего теперь Солнца, Землю, которая из невидимой сделалась для меня видимой.

Я узнал ее, и по мере того, как вглядывался. Диск ее все увеличивался, представляя вид луны за несколько дней до полнолуния. Скоро я мог уже различать в этом увеличивающемся диске очертания материков – снеговое пятно северного полюса, абрис Европы и Азии, Ледовитый океан, Атлантический, Средиземное норе. Чем пристальнее я напрягал свое внимание, тем яснее все видел. Подробности становились все более и более отчетливыми, как будто я постепенно менял микротелескопические окуляры. Я узнал географические очертания Франции. Но мое прекрасное отечество представилось мне совершенно зеленым – от Рейна до океана и от Ла-Манша до Средиземного моря, как будто оно было сплошь покрыто густым лесом. Постепенно мне удавалось различать малейшие подробности. Легко было узнать Пиринеи, Рейн, Рону, Луару.

– Постарайся сосредоточиться, – сказала мне моя спутница.

С этими словами она положила мне на лоб кончики своих тонких пальцев, словно хотела магнетизировать мой мозг и придать моим чувствам еще большую силу.

Тогда я еще внимательнее проник во все подробности видения – перед моими очами предстала Галия времен Юлия Цезаря. То была эпоха войны за независимость, воодушевленной патриотизмом Верцингеторикса[15].

Я видел эти картины сверху, как мы видим лунные пейзажи в телескоп, или как видим какую-нибудь страну из лодочки воздушного шара. Но я отчетливо различал потухшие вулканы, озера. Я легко воссоздал себе сцену из галльской жизни по небольшому отрывку, дошедшему до меня.

– Мы находимся на таком расстоянии от Земли, – заметила Урания, – что свету нужно для того, чтобы дойти оттуда до нас, как раз то время, какое отделяет нас от эпохи Цеваря. Только теперь мы воспринимаем здесь световые лучи, отразившиеся от Земли в эту эпоху. А между тем свет распространяется в эфирном пространстве со скоростью трехсот тысяч километров в секунду. Это быстро, очень быстро, но все-таки не мгновенно. Земные астрономы, наблюдающие теперь звезды, отстоявшие от них на том расстоянии, где мы находимся, видят их не такими, каковы они в настоящую минуту, а такими, как они были, когда испустили световые лучи, теперь только дошедшие до Земли. То есть такими, какими они были восемнадцать столетий тому назад. Ни с Земли, – прибавила она, – ни с других каких либо пунктов в пространстве никогда не видны звезды такими, каковы они есть, а только такими, какими они были. Настоящее их нам недоступно, а только прошлая история, тем более отдаленная, чем дальше они от нас. Иногда вы тщательно наблюдаете в телескоп звезды, уже не существующие. Многие из звезд, которые вы видите даже невооруженным глазом, уже не существуют. Многие из туманных пятен, состав которых вы анализируете при помощи спектроскопа, уже превратились в солнца. Многие из ваших прелестнейших красных звезд в сущности уже потухли и умерли; приближаясь к ним, вы перестали бы их видеть!.. Свет, исходящий из всех солнц пространства, свет, отразившийся от всех этих миров, освещенных солнцами, уносит с собой в беспредельные небеса фотографии каждого века, каждого дня, каждого мгновения. Глядя на какое-нибудь светило, вы видите его таким, каким оно было в момент, когда послало вам свою фотографию, которую вы получаете только теперь. Точно так, слушая звон колокола, вы воспринимаете звук уже после того, как колокол издал его, и тем позже, чем вы от него дальше… Из этого следует, что история всех миров и теперь еще носится в пространстве и никогда не исчезнет окончательно – прошлое всегда остается настоящим и нерушимым в недрах бесконечности… Жизнь вселенной будет существовать всегда. Когда-нибудь Земля закончит свое существование и обратится в могилу. Но возникнут новые звезды, новые земли, возродится новая весна и жизнь вечно будет расцветать во вселенной, не имеющей ни пределов, ни конца. Я хотела объяснить тебе, что время вечно, – промолвила она, после небольшой паузы. – Ты уже познал бесконечность пространства. Ты понял величие вселенной. Теперь твое небесное странствие окончено. Мы приближаемся к Земле, и ты вернешься на свою родину… Знай, – прибавила она, – что наука – единственный источник всех духовных сил, и что познание сердца человеческого ведет к доброте и снисходительности. Никогда не будь ни беден, ни богат, охраняй себя от честолюбия, а также и от рабства. Будь независим. Независимость – редкое благо.