Книга Забудь обо мне - Айя Субботина

— Совершенно серьезно, Марк Игоревич.

— Не «выкай» мне, — злее и жестче, чем секунду назад.

— Я делаю это исключительно из огромного уважения к вашему возрасту и большому стажу семейной жизни. — И быстро, пока мы не перешли в плоскость взаимных грубых подколов, перевожу разговор на другую тему. — Вы в столицу? Подбросите?

— Не вопрос, Заяц, только кофе мне сделай и двинем.

— Сами-сами, — машу ему рукой и быстро заворачиваю за угол дома.

Тут у нас беседка под виноградом, уютная тень еще прохладного раннего августовского утра, и можно посидеть в тишине, наслаждаясь книгой и музыкой.

Я мысленно пару раз возвращаюсь к нашему с Андреем ночному разговору. Пытаюсь вспомнить, что он рассказывал о себе, проанализировать, сделать выводы, вынести в мысленный список пометки, на что стоит обратить внимание на первом свидании.

Мои последние отношения закончились семь месяцев назад, продержавшись чуть больше трех месяцев. И мы с Сергеем, скажем так, точно расстались не друзьями. До этого я почти год встречалась с милым славным маминым сыночком Колей, которого, как последняя дура, пыталась перевоспитать. Когда Коля сорвался с моего дня рождения помогать маме выбирать унитаз, я поняла, что с Колей пора завязывать. И еще был Дима — типичный мажор. Сначала нам было интересно: мы ходили в кино, выходные проводили в СПА, завели привычку находить интересные гурманские места и пробовать «странную» кухню. Когда через месяц мне захотелось чего-то приземленного, Димыч сделал мне рукой, сказав, что я зануда.

Вот так, путем проб и ошибок, в свои двадцать четыре с половиной я пришла к пониманию того, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на отношения с пометкой «а вдруг получится?»

Закончив с составлением списка, распускаю волосы, навожу в них художественный беспорядок и, достав телефон, делаю пару селфи. На фото в профиле у меня фотография двухмесячной давности, с моими натуральными светло-русыми волосами, тогда еще длинной почти до лопаток. Неделю назад я состригла две трети длинны и открыла для себя волшебный мир смываемых оттеночных шампуней. Еще пара помывок головы — и розовый пигмент сойдет в «ноль».

Но надо же шокировать приличного милого архитектора нетривиальным образом и отсутствием макияжа с веснушками во все щеки?

Я выбираю самый удачный снимок и отправляю его Андрею вместе с пожеланием доброго утра. В конце концов, раз он написал первым вчера, ничего страшного не случится, если сегодня первой напишу я.

Через пятнадцать минут Марк сигналит, что готов ехать и я, забросив сумку на заднее сиденье, забираюсь в машину. Миллер выезжает на трассу и, когда машина набирает скорость, тянется за сигаретой. Чтобы не дымить в салон, выставляет руку в окно и уверенно рулит одной.

Я украдкой рассматриваю его руки с выразительным рельефом вен, длинные крепкие пальцы. Это просто эстетическое удовольствие, ничего больше.

Бармаглот скашивает взгляд в мою сторону, усмехается уголком рта.

— Марк Игоревич, а вы знаете, что по статистике сорок семь процентов всех автомобильных аварий произошли из-за того, что водители пренебрегали правилами безопасности? Разговаривали по телефону, курили и все такое?

— Ага, а еще отвлекались, чтобы дать по заднице болтливым пассажирам.

— Тешили свое эго, думая, что хоть так им что-то обломится, — не даю себя «укусить».

Мы притормаживаем перед железнодорожным разъездом — и Миллер всем корпусом поворачивается в мою сторону. Улыбается одними губами, а от колючего серебряного взгляда зудит где-то в области копчика.

Ерзаю на сиденье, пытаясь держать лицо до победного конца.

— Зай, — Бармаглот делает последнюю затяжку, щелчком выбрасывает сигарету, — осторожнее на поворотах. Тебя чуток заносит. Мальчикам своим безусым будешь рассказывать, что и где им обломится, а я у баб ничего не выпрашиваю. Сами приходят и дают.

Вот она — лучшая иллюстрация нашего общения.

Всегда он говорит какую-то свою мужицкую хрень и играет мускулами. Никакого изящества.

Тяжеловоз — это вам не ахалтекинский скакун.

[1] Тактико-технические характеристики



Глава пятая: Бармаглот

Каждый раз, когда она начинает зарываться и делать вид, будто трах с ней — единственная цель моей жизни, приходится ее притормаживать.

Грубо, потому что иначе до Зайца не дойдет, и она будет думать, что у нас просто новый виток обмена ироничными шутками.

Молодая она еще.

Папина дочка. Максималистка. С претензией на принца.

Вовка хорошо воспитал дочь, вложил правильные мысли и взгляды на жизнь, но Заяц все равно — цветок в колбе родительской любви.

Косячит постоянно.

Справедливости ради — как и все ее ровесницы. И, надо отдать ей должное, по крайней мере, не творит совсем уж откровенную дичь.

Остаток дороги мы едем молча. Сначала Заяц, уставившись в окно, врубает тотальный игнор, потом у нее пиликает телефон, и Алиса «уходит» в него с головой: что-то энергично набирает, улыбается, прикусывает губу, рассматривая что-то на экране, морщит нос и прикрывает ладонью рот, чтобы спрятать откровенный смех.

Она реально что ли подцепила очередного великовозрастного «правильного мальчика»?

Где она их только находит, этих моральных инвалидов.

Я подвожу Зайца до дома.

Она так увлечена своим «романом с телефоном», что молча выходит из машины и бегом поднимается по ступеням на крыльцо.

Открываю дверцу и кричу ей вслед:

— Зай, сумку забыла.

Алиса поворачивается на пятках, поджимает губы, явно не в восторге от того, что ей все-таки придется хотя бы формально, но сказать мне спасибо. Забирает вещи, цедит сквозь зубы что-то невнятное и, пока топчется, пытаясь как-то справиться одновременно и с сумкой, и с телефоном, и с наушниками, успеваю выйти и забрать у нее сумку.

— Она не тяжелая.

— Я до двери донесу, Заяц. Не бойся — на чай напрашиваться не буду.

Алиса, даже не глядя на меня, пожимает плечами.

В лифте нарочно становится у дальней стены, а, когда двери открываются, пулей проскакивает мимо меня.

— Ну и кто на этот раз? — не могу не поддаться сарказму.

Заяц ставит сумку на порог, поворачивается и в своей излюбленной позе — с руками за спиной а-ля девочка-припевочка — идет ко мне. Становится так близко, что почти касается грудью. На меня эти ее детсадовские фокусы уже давно не действуют, но чтобы не оставлять Зайца голодной, опускаю взгляд в декольте ее сарафана.

— На этот раз, Марк Игоревич, у меня, как вы выразились, безусый мальчик.