Книга Эльфийский подменыш - Алан Чароит

– Не извольте сумневаться-то, господин мельник, среди нас трусов-то не водится! Как-никак знали-то, на что идём.

– Ценю это мнение, однако впредь попрошу без моего разрешения не высказываться, – нахмурился мастер Патрик. В этот миг от него повеяло таким холодом, что наглая девица вскочила и поклонилась, забормотав невнятные извинения.

– Сядь на место, Розмари, – разрешил мастер, – и продолжим. Подъём, отбой, время завтрака, обеда и ужина, равно как и время начала занятий, возвещает колокол. Помните: опоздавшие к трапезе остаются голодными, опоздавшие же к занятиям строго наказываются. Наказание определяю или я, или другой наставник. После заката запрещено выходить за пределы круга из защитных камней вокруг мельницы, спускаться с холма или ходить в деревню без спроса. Если же случилось так, что после заката вы оказались в деревне, лучше проситесь переночевать там и возвращайтесь с рассветом. Ясно?

Все закивали, а Орсон громким шёпотом уточнил у Мартина:

– Это п-потому, что в округе п-полно зловредных фейри?

– Это потому, что в округе полно того, что находится за гранью вашего понимания! – прогремел мастер Патрик, привставая. – И по ночам оно становится особенно опасным.

– П-п-простите… – Здоровяк потёр голову, как будто бы учитель отвесил ему хороший подзатыльник, хотя Элмерик точно видел со своего места, что мельник его и пальцем не тронул.

– Помните, что вы пока ещё новобранцы, а не Соколы. Вам предстоит научиться многим вещам, о которых вы раньше и помыслить не могли. Собственный перстень каждый из вас получит только после Испытания. Пока же я наделю вас особым знаком. Подойдите сюда, юноша. – Он указал тростью на Элмерика, и бард почувствовал, как предательски задрожали колени, а под ложечкой засосало от волнения.

Показывать страх было нельзя – засмеют. Джерри первым же будет… Он поднялся со скамьи, сделал несколько шагов на ватных ногах, остановился прямо перед мастером Патриком и, запоздало вспомнив о вежливости, склонил голову в лёгком поклоне.

Мельник-алхимик протянул руку, словно собираясь потрепать ученика по щеке, и Элмерик вдруг почувствовал сильное жжение там, где пальцы мастера Патрика коснулись его кожи. Будто бы к щеке приложили тлеющий уголёк. Он крепко сжал зубы, чтобы не вскрикнуть. Когда слёзы уже готовы были брызнуть из глаз, боль вдруг стихла, словно её и не было. Элмерик невольно схватился за щёку, но не ощутил ничего, кроме лёгкого тепла и покалывания.

– Добро пожаловать на мельницу, Элмерик Лаверн! – Мастер Патрик улыбнулся впервые за этот вечер и тут же посерьёзнел. – Следующий!

«Вот тебе и приветствие! – подумал бард, с кислой миной возвращаясь на своё место. – А чего ты хотел? Вина и прославляющих гимнов?»

Верзиле Орсону пришлось низко наклониться, чтобы мельник смог до него дотянуться. К чести великана, тот стоически выдержал боль, хотя и прошипел сквозь зубы что-то очень похожее на «б-болотные б-бесы». Наверное, тоже не хотел показать слабину перед той девушкой в цепях. На его щеке Элмерик увидел то, чего не мог разглядеть на себе: на правой скуле приятеля прямо под глазом проступило красноватое изображение сокола, напоминавшее родимое пятно, – совсем небольшое, размером с серебряную монету.

– Этот знак будет охранять вас, на случай если меня не будет рядом, – пояснил мастер Патрик. – От всего на свете он не защитит, но поможет вам противостоять чарам младших фейри, коих в лесу водится великое множество. Добро пожаловать, Орсон Глендауэр! Следующий!

И Джеримэйн, и Мартин стоически перенесли обжигающее прикосновение. Последний лишь с усмешкой уточнил, не останется ли потом следов, а то, дескать, он не уверен, что это украшение ему к лицу. Мастер Патрик со всей возможной серьёзностью заверил его, что магические метки после снятия следов не оставляют. В отличие от зубов и когтей болотных бесов, которые, как известно, в изобилии водятся в Чёрном лесу и непременно захотят отобедать глупцом, что явится к ним без хорошей защиты.

Элмерик отметил, что, приветствуя Джеримэйна и Мартина, мастер назвал лишь их личные имена, не упомянув родовых. Значит, эти двое принадлежали к самому низшему сословию. Впрочем, по закону Объединённых Королевств, люди могли лишиться родового имени, совершив серьёзное преступление (но это было уж точно не про Джерри: странно, что этот невоспитанный крестьянин вообще читать умел). А ещё Элмерик слышал, что тем низкорождённым или преступникам, кому посчастливилось стать королевскими ловчими, Его Величество лично даровал новое родовое имя, ибо негоже равнять тех, кто служит короне, со всяким сбродом.

Низкорождённой оказалась и Розмари, деревенская хохотушка. Почувствовав боль, она охнула, из глаз брызнули слёзы. По чёрным потёкам на щеках вмиг стало заметно, что она подводит веки угольной сажей, но Элмерик понимал: стоит кому-нибудь сейчас посмеяться над этим – и Розмари устроит насмешнику суровую взбучку. К счастью, потешаться над девушкой никто не решился.

Келликейт – та самая драная кошка в цепях – родового имени также удостоена не была, но тут, как понял Элмерик, дело было вовсе не в происхождении. Смертники по традиции отказывались от всех родственных связей, чтобы ещё больше не позорить семью. Признаться, барда немного беспокоило, что им придётся жить под одной крышей с преступницей. Но потом он рассудил, что, будь Келликейт предательницей короны или убийцей, Соколы вряд ли стали бы спасать её от правосудия. А коли так, то бояться нечего.

Нежную фиалку, чей вид заставил Элмерика замереть в глубоком восхищении, звали Брендалин Блайт. Уже после ухода мастера Патрика бард всё же осмелился подсесть к ней и предложить свой платок, чтобы девушка могла промокнуть слёзы. Бард поспешил успокоить красавицу, что охранный сокол на её щеке получился совсем маленьким, почти как мушка, и что он ей очень идёт, пусть даже не сомневается.

Так, за беседой выяснилось, что Брендалин – сирота. Мать её покинула этот мир, когда девушка была совсем маленькой, а отец, наверное, умер ещё раньше: его девушка не знала. Воспитанием Брендалин занималась бабка, а ещё дядя – известный алхимик; к Соколам же её взяли потому, что она хорошо разбиралась в травах и снадобьях. Дома она могла быть лишь помощницей дяди, а тут у неё был шанс стать хозяйкой своей жизни. Элмерик не преминул восхититься силой её духа, чем вызвал благосклонную улыбку.

Ещё оказалось, что Брендалин всей душой обожает музыку и танцы. Но только Элмерик принялся было рассказывать ей о своих победах на поэтических состязаниях, как Розмари немедленно встряла в их разговор и поспешила заявить, что она тоже любит музыку и танцы. Да-да, всей душой. Особенно холмогорские. Говорила она, к сожалению, громко – так что услышал Орсон. Тот на радостях захлопал в ладоши, а Мартин сам вызвался сбегать к мастеру Патрику и испросить разрешения устроить небольшое гулянье в честь Лугнасада. Всё равно учёба начнётся только завтра, а сегодня вечером почему бы не отметить их знакомство и начало новой удивительной жизни?

Суровый мельник, как ни странно, возражать не стал. Кто знает, в чём тут было дело: то ли в холмогорских корнях самого мастера Патрика (всем известно, что холмогорцы пуще прочих ценят хорошую музыку, танцы и добрый эль), то ли в обаянии улыбчивого посланника, но из каморки под самой крышей Мартин вернулся с увесистым бочонком на плече и возвестил, что учитель передал новичкам щедрые дары и велел выпить эля за его доброе здравие, только сильно не напиваться. Оставалось лишь как можно скорее претворить это в жизнь.