Книга Запретный плод - Сьюзен Джонсон

— Я полагаю, что смогу остановиться в маленьком пансионе около НотрДам, — уступила она, думая, что это удалит ее от «общества». Ей нравился услужливый старый консьерж, старинные комнаты с низкими потолками, прекрасный вид на Сену.

— Аделаида уже спрашивала о тебе. Ее резиденция тоже рядом с НотрДам.

— Ты сообщил, что я приезжаю? — вспыхнула Дейзи.

— Я сказал ей, что ты можешь приехать, — солгал Трэй.

Уклониться от любезности Аделаиды было невозможно. Принцесса Шанталь, давняя подруга Импресс, считала своей обязанностью развлекать семейство Импресс.

— Ты будешь крепко обязан мне, мой маленький братец!

Хотя, надо сказать, мужчина, сидевший напротив Дейзи, мало подходил под это определение: темный, как грек, огромный — воплощенное мужское начало.

— Все что угодно! — заверил он.

Любовь Трэя к жене была безмерной: он мог перенести рай на землю, если бы это потребовалось Импресс. Дейзи восхищалась глубиной его чувств.

— Я подумаю о соответствующей компенсации за месяц моего пребывания… в Париже. — Последние слова были произнесены с легким отвращением.

— Великолепно! — Он не просил дальнейших разъяснений, готовый к любому ее требованию. Его задача была выполнена. — Ты не могла бы увидеться с Импресс сегодня в полдень? — Он вложил в эти слова все свое обаяние.

Дейзи вздохнула, подумав о списке гостей Аделаиды, когда она приедет в Париж. Это заранее портило ей аппетит.

Трэй встал с сияющей улыбкой, игнорируя неудовольствие сестры.

— Замечательно, моя дорогая, ты просто прелесть.

— Вы должны вернуться в половине четвертого.

Дейзи хмуро взглянула на невысокого конюха, который держал под уздцы лошадь. Легкий бриз, играющий ее волосами, будто стер недовольство с ее лица.

— Вы просили напомнить вам, — нимало не смущаясь произнес конюх.

Дейзи улыбнулась, вспомнив, что она сама дала такое распоряжение, когда вернулась, чтобы переодеться.

— В половине четвертого, — повторила она со вздохом и подошла к лошади. — Но я, вероятно, опоздаю, если…

— Лучше не надо, — перебил Регги, строго глядя на нее снизу вверх.

Он работал в доме с тех давних пор, когда она была еще ребенком, и знал все, что происходит вокруг. Его заранее предупредили о том, что Дейзи должна вовремя встретиться с Импресс.

— Ты что, приказываешь мне? — спросила она с улыбкой, хотя ее шелковистые брови все еще были нахмурены.

— Да, конечно, — ответил он с вызывающей улыбкой. — Во всяком случае, ничего с вами не случится, если поедете в Париж. Тут говорят, что Париж очень красив в это время года… Весна и все такое.

— Тогда поезжай сам, Регги, и избавь меня от этого, — сказала Дейзи.

— Если бы я был так образован, как вы, ейбогу, поехал бы за границу, чтобы помочь мисс Импресс.

Имресс была любимицей всей прислуги. И не только потому, что она хорошо относилась к каждому из них, но и потому, что была единственной женщиной, которая сумела приручить самого закоренелого холостяка в штате Монтана.

— Это чертовски утомительная работа, Регги. Я лучше бы осталась здесь.

— А разве не утомительная работа носить в себе ребенка девять месяцев? У мисс Импресс в связи с новорожденной не было времени даже выспаться, так что, я считаю, у вас нет выбора. И не слишком загоняйте мне Золотую Девочку, я же знаю ваш темперамент. Помните, что я жду вас в половине четвертого, не опаздывайте.

— Ты слишком дерзок, Регги, надо бы тебя уволить.

— Не знаю, насколько я дерзок, но вы все же возвращайтесь вовремя. Если бы ваш отец не нуждался во мне, чтобы содержать здесь все в полном порядке, он бы уже от меня избавился, — дружески ухмыльнулся Регги.

Еще с тех пор как Дейзи носила короткие платьица, он воспитывал ее и всегда выслушивал, когда она нуждалась в утешении.

— Не знаю, может быть, и не вернусь, — объявила Дейзи, надув губы.

— В половине четвертого, мисс Дейзи, — донесся до нее голос Регги, когда она уже неслась вскачь.

Дейзи мчалась на лошади полным галопом по низким холмам, овеваемая свежим весенним ветром, теплым солнцем, запахом цветущих растений и молодых листьев. Одетая в кожаные гамаши и мокасины, а также в теплую шерстяную рубашку, защищавшую ее от холодного горного ветра, она таким образом избавлялась от всех житейских проблем, от суеты рабочего дня, от давления в суде и от злобного невежества Райана Нотта. Она ежедневно совершала прогулки верхом для духовного обновления, это была своего рода терапия. Она ездила в горы, чтобы беседовать с духами предков, чтобы убедить себя в принадлежности к народу абсароки и его культуре.

Спустя какоето время, проскакав несколько сот ярдов, она оказалась в зеленой осиновой роще. Золотая Девочка замедлила ход при виде маленького пастбища и повернула к грохочущему потоку, несущемуся вниз с покрытой снегом горы. Кобыла жадно глотала ледяную воду. Дейзи неподвижно сидела, задумчиво наблюдая за ней, но мыслями была очень далеко от окружающих красот, размышляя о предстоящей поездке в Париж.

Улыбнувшись, она потрепала лошадь по загривку и произнесла:

— А может, я и не вернусь сегодня. — Она говорила так, будто индейский пони мог ее понять. Сойдя с лошади, она бросила уздечку на траву и похлопала по лоснящемуся мускулистому боку. — Иди попасись.

Между ними существовала тесная связь. Золотая Девочка всегда реагировала на настроение Дейзи. Как Регги, с улыбкой подумала Дейзи. Отец подарил ей эту кобылу, когда забрал от матери, и она сама ухаживала за ней. Блэк старший относился к Дейзи как ко взрослой и воспитывал ее в непретенциозной открытой манере. Они были очень дружны и близки друг другу. Он позволил бы ей выйти замуж за Мартина, как однажды по секрету сообщил ей Регги, несмотря на то, что считал его недостаточно хорошей партией для своей дочери. А она в свою очередь смотрела сквозь пальцы на его склонность к новой молодой горничной, хотя та годилась ему во внучки.

Лежа под сосновым навесом, который она сама соорудила когдато от солнца и дождя, Дейзи вскинула руки над головой и недовольно выдохнула:

— Париж, черт… на несколько недель.

Она с удовольствием выражала свои отрицательные эмоции, когда никто не мог ее видеть.

Боже мой, Аделаида заставит ее обедать, танцевать и посещать светских друзей. Она будет обязана улыбаться в течение дня и ночи и выполнять все светские условности. Ей нельзя будет ездить верхом, ну разве что в Булонском лесу по расчерченным тропам. Она вынуждена будет иметь дело с официозной и непоколебимой французской бюрократией, для которой протокол значит больше, чем результат. Термин «мужской мир» особенно подходил для определения существующего там механизма отношений. Трэй и Импресс слишком полагались на ее способности. Дейзи вздохнула и поморщилась.