Книга Цифры нации - Николай Старинщиков

И прокурор принялся рассуждать о партийном строительстве, чем вызвал слабую улыбку у Дмитрия Олеговича. Потом прошелся по Виноградову и методам работы в его учреждении. Выходило, что хоть это и тайная полиция, но в нынешнем мире, пока существует государственное устройство, без тайной полиции хоть удавись.

– Это я понимаю, – вякнул в ответ Татьяноха. – С этим я согласен…

– Проблема у нас в другом, проблема у нас теперь в людях, которым мы можем доверять. – Прокурор снял очки, положил их на стол и продолжил: – Думаешь, у меня здесь гладко? Куда там.

Дмитрий Олегович ловил на лету слова прокурора.

– А Виноградову с этим Жердяем, прошу тебя, не доверяй. Кто такой Виноградов?

– Сан Саныч?

– Ага, Саныч, – усмехнулся прокурор. – Он такой Саныч, как я Уздечкин-с. Вертун, разудалая сволочь – вот кто он такой. Заставит плясать, особенно если ты попал к нему на сковородку, а заступиться за тебя некому. Так что такой мой будет совет, Дмитрий Олегович: пиши заявление на перевод в прокуратуру, пока есть возможность. Помощником по следственной части. Мне такой человек как раз нужен.

Дмитрий Олегович млел от слов прокурора.

– Будешь у нас, как это, Иудушка-кровопивушка. Войдешь во вкус – удержу не будет… А так-то нам добреньких даром не надо, потому что миндальничать некогда. Что молчишь? Неожиданно для тебя?

– Да вроде как… – пряным голосом ответил Татьяноха.

– А для меня нет. – Прокурор уставил на него удавьи глаза. – Поспешили мы с этой милицией. А теперь нам бюджет урезают. Так что пиши.

Прокурор протянул руку к принтеру, вынул из лотка бумажный лист и подал Татьянохе. Тот принял лист, положил его перед собой, достал из кармана ручку, ткнулся было писать, но задумался.

– Как писать-то?

Прокурор недовольно мотнул головой и, тяжело вздохнув, достал из стола образец заявления и протянул Татьянохе:

– Пиши, как в бумаге. А я пока отолью…

Он грузно поднялся из-за стола и шаркающей походкой направился к боковой двери. Тем временем Татьяноха, согнувшись над столом, принялся писать заявление.

Минут через двадцать, когда заявление о приеме было готово, прокурор, крякая и сморкаясь, вышел из туалета и направился к Татьянохе. Взяв со стола лист, надел очки и стал читать текст. Однако чем дольше читал, тем выше поднимались у него брови. Под конец он не выдержал и заржал, потрясая листом.

– Ты меня уморил, собака! – гремел он.

Комкая в руках лист, он обошел стол, сел в кресло и, опустив голову, стал обреченно мотать ею из стороны в сторону. Татьяноха плохо соображал. Вероятно, это была прокурорская шутка насчет поступления в помощники.

– Ты читал сам-то? – спросил наконец прокурор.

Татьяноха вскинул на него удивленные глаза.

Вершилов взял со стола смятый лист, расправил и, разбирая каракули, стал читать:

– «Главному прокурору Поволжской республики Вершилову В.В. от Татьянохи… Фамилия, имя, отчество полностью… Заявление… Прошу вас, уважаемый Валерий Васильевич, принять меня на работу в качестве… указать должность – прокурора, следователя, помощника прокурора и так далее… Подпись. Татьяноха Д.О». Для чего ты весь текст-то содрал! – давил он в себе остатки смеха.

Откинувшись на спинку кресла, Вершилов устремил свой взгляд поверх очков в сторону посетителя.

– Я тебе для чего образец дал? – спросил он наставительно. – Я тебе дал, чтобы ты написал сообразно своей будущей должности. Исходя из текущей ситуации! А ты?!

– А я?

– Собрал в кучу… Помощник начальника младшего конюха. Ты у нас кем идешь? Моим помощником… Так что вот так, потрудись переписать… «Прошу принять на работу в качестве помощника главного прокурора…» И перестань моргать – тошнит…

Взяв из лотка очередной лист, он прихлопнул его к столу ладонью, затем толкнул в сторону Татьянохи. Тот поймал лист пальцем и, съежившись над ним и заглядывая в образец заявления, стал переписывать бумагу. Это был самый серьезный и ценный документ в его жизни.

Прокурор с нетерпением ждал, когда закончится «урок чистописания». Приняв бумагу, положил ее перед собой, быстро прочитал, затем, щелкнув ручкой, размашисто подписал. Остальные документы, к счастью, велись в электронном виде…

Распрощавшись с прокурором, Татьяноха вышел на свежий воздух, чувствуя, как страшно у него болит голова от пережитого.

Спустившись с крыльца, он направился было к машине, затем оглянулся, ловя взглядом окно нового работодателя. И тут вдруг подумал отчетливо: «Может, бухнуться в ноги Римову, прощения попросить – наверняка у того в отношении Кошкина свои планы созрели… Потому что главный прокурор, хрен посинелый, далеко заведет при таком раскладе… Тут не надо брезговать никакими средствами, потому что каша заваривается большая…»

Будущая жизнь представлялась для него теперь в сплошном тумане. Прокуратура. Документы электронные, в которых он, хоть и юрист, ни черта не смыслил. Добегался, кажись…

Глава 4

Полиглот

Как и было обещано, в двенадцатом часу ночи Кошкина, Катеньку и ее отца доставили на машине к тому же месту, откуда перед этим забрали, то есть к дому. Кошкин отворил дверь подъезда. Внутри было довольно просторно. С потолка второго этажа на длинном стержне свисала массивная люстра, а вдоль стены поднимались каменные ступени, огороженные перилами.

Поднявшись по ступеням, они остановились на площадке. Дверь квартиры оказалась приоткрытой, и было слышно, как Машка с кем-то говорит.

Кошкин распахнул перед гостями дверь. Проходите, не стесняйтесь. Пропустив их, вошел сам. Машка стояла в конце прихожей. Кошкин подошел к ней и вырвал из рук телефон.

– Опять за старое? А то, что дверь нараспашку, так это же нам невдомек…

– Это Софья Степановна! – огрызнулась Машка и посмотрела в сторону гостей. – Опять приходила, дверью стучала – вот и осталось открыто. Я не обязана закрывать за всеми.

Кошкин наклонился к ее уху и назидательно произнес:

– Она не все, она моя мама… – И к гостям: – Располагайтесь, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Можете принять душ…

Он показал рукой вдоль коридора. Гости едва шевелились. Кошкин подошел к ним, забрал у них тощие рюкзаки, положил на скамью в прихожей.

– В душ, непременно в душ, – сказал он, отворяя дверцы встроенного шкафа. – Вот тапочки, чистые… А вам, Катенька, вот тут можно посмотреть… Тут мамины вещи. Вам подойдет…

Машка тем временем стояла на прежнем месте, сверля глазами пространство.

– Что-то не понял я, – удивился Кошкин. – Бунт на корабле? Итальянская забастовка?

– Ничуть, – ответила та, едва шевеля губами. – Должна же я знать, кого ты к себе привел.