Книга Корректировщик. Остановить прорыв! - Георгий Крол

Мы стояли у въезда на территорию музейного комплекса. Здесь, на обрывистом берегу Днестра, находились отреставрированные сооружения 12-го Могилёв-Подольского укрепрайона. Те, что так и не вступили в бой в 1941-м. Артиллерийско-пулемётный полукапонир (АППК) и несколько пулемётных полукапониров (ППК). АППК должен был удерживать одну из немногочисленных удобных переправ, а пулемётные ДОТы – прикрывать его с флангов.

На тот берег нам предстояло отправляться утром, так что Мишка повёл меня на экскурсию. Мы обследовали все помещения на обоих этажах. И я окончательно забыл про странности с формой, а также с документами, которые теперь лежали в нагрудном кармане гимнастёрки. Я ощупал руками каждый выступ, посидел возле каждого из орудий и пулемётов. Это было сильно. И, осматривая казематы, я никак не мог отделаться от мысли, что это неправильно. Как можно было допустить, чтобы немцы просто прошли мимо этой силищи?! За такие дела расстреливать надо.

Такие ДОТы строили в конце 40-го – начале 41-го. Их было немного, и они стояли на ключевых позициях. Они имели два этажа. Стены и перекрытия толщиной до 3,5 метра. Кроме того, под бетоном располагался пусть и сварной, но бронеколпак над первым уровнем. Здесь были два артиллерийских каземата с 85-мм орудиями, склад боеприпасов, комната отдыха с чугунным котлом для обогрева и приготовления пищи и командный пункт, совмещённый с комнатой связи. На втором уровне были три пулемётных каземата с самыми на тот момент современными 12,7-мм машинками Горюнова, санузел, два дизеля, один поменьше, похоже резервный, мини-цистерна с соляркой, вентиляционная установка, фильтровальная установка и водонасосная установка.

Да имей этот АПК личный состав, он мог наглухо закрыть переправу. А если бы вокруг заняли оборону штатные подразделения, немцы так и не смогли бы прорваться в тылы фронтов. А значит, подошедшие из резерва дивизии не ложились бы в наскоро подготовленных контратаках, а собрав кулак, гнали бы врага к границе. Глядишь и война закончилась бы не в октябре, а раньше. Может, даже в мае.

Остальные сооружения музейного комплекса я смотрел уже на автомате. Правее и левее стояли трёхамбразурные пулемётные полукапониры. Из трёх амбразур две были обращены к фронту, а одна прикрывала фланг. Вооружены они были пулемётами «Максим» в казематных установках НПС-3. А двухамбразурный ДЗОТ, очень здорово замаскированный, прикрывал тылы на обратном скате АППК. Вот он даже немного воевал. Оставленный для охраны караул, когда немцы обошли основные сооружения, занял его и открыл огонь. Продержались ребята всего несколько минут, но хотя бы попытались дать бой.

Ночевали мы в палатках. Засыпал я долго, всё пытался понять, какой логикой руководствовалось командование, когда снимало гарнизоны и оставляло всю эту мощнейшую систему совершенно беспомощной. Ладно, я понимаю, на заключительном этапе войны личный состав свели до минимума. Так войска уже находились чёрт-те где в Венгрии, Югославии и Греции. Но в сорок первом! Пусть даже фрицы на западном направлении вообще отошли за Вислу, а здесь на юге топтались у Прута! А тем паче что у фронта и так забрали мехкорпус и несколько стрелковых дивизий. Значит, резервов ноль, та же 176-я сд держит фронт 100 км, вместо положенных 12–20.

Заснул я уже под утро. А в шесть наш тиран растолкал всех, и после быстрого перекуса мы поехали дальше. Через мост проскочили быстро, а вот дальше опять встали. Мишка полез наружу, я за ним. Там, возле мотоциклетки ГАИ, стоял сержант и беседовал с народом. Как оказалось, дорогу очищают для проезда большой колонны автобусов с детьми, направляющихся в летние лагеря. Задержка на полчаса, не больше. Собственно, длинная змея «Икарусов» с названиями пионерлагерей на боку уже пылила к мосту.

Все наши столпились рядом с гаишником. Кто, пользуясь случаем, курил. Кто просто смотрел. Когда забубнила рация на плече у сержанта, дёрнулся только я. Просто голос был нервный, хоть слов я и не разбирал. Зато сержант побледнел и выскочил на дорогу, глядя в другую сторону. Я посмотрел туда же. Над дорогой клубилась пыль. И что-то во мне опять дёрнулось.

– Что там, сержант?

Я говорил с «командными» интонациями, гаишник даже не дёрнулся на такое обращение.

– В Сороках пьяный водитель на «ЗИЛе» сшиб пешеходов. Попытался уехать и снёс с дороги легковушку. Та влетела в витрину магазина. Много пострадавших. Водила впал в панику и несётся, сметая всё на пути. Сейчас едет сюда.

Мозг работал быстро и чётко.

– Оружие есть?

Сержант растерянно покачал головой. Чёрт! В туче пыли уже отчётливо видны контуры грузовика, вихляющего по дороге на полной скорости. Времени на раздумья не осталось. Я прыгнул в кабину «ЗИСа». Мотор завёлся сполоборота, и я рванул вперёд. «Урал» в данной ситуации был бы лучше, но он стоял позади, и развернуться я не успею. Подставлять борт в данной ситуации тоже смысла не было, и я просто направил машину в лоб. В последнюю минуту этот урод попытался свернуть, но не успел. Удар вышиб из меня сознание почти мгновенно. Единственное, о чём я успел подумать, – это о маме. Она так ждала, когда же я перееду жить к ней!

Глава 4

Я плыл. Во всяком случае, меня покачивало. Волны, правда, какие-то разнокалиберные и вообще квадратные. А, собственно, откуда тут волны? Сознание медленно возвращалось. Так! Мишка уговорил меня поехать с ним на реконструкторский фестиваль, или как это у них называется. Мы выехали утром, потом нас остановил гаишник… Авария! Я направил машину в лоб пьяному водителю, чтобы он не въехал в колонну автобусов с детьми. И сейчас меня… несут? Ну точно. Меня несут на носилках. Только вот почему? Ведь «Скорую» вызвать проще.

Над головой загудели моторы, и меня очень быстро опустили на землю. Можно сказать уронили. На пару секунд я, похоже, отключился. Вот черти. Так не спасут, а ещё больше покалечат. Я попытался открыть глаза и встать. Кто-то прижал меня к земле, и хриплый голос сказал мне в ухо:

– Лежите, товарищ лейтенант! Если нас «мессеры» заметят – всё, кранты. Начнут охоту, сволочи. И где наши истребители носит!..

Дальше последовало бормотание. Тихое, но вполне разборчивое. На великом и могучем русском языке. А я от удивления разом открыл глаза. Первое, что увидел, – заходящее солнце и дым. Рядом лежал боец с погонами сержанта и придерживал меня рукой, не давая встать. А в небе пронеслись два хищных самолёта с тонкими фюзеляжами и крестами на крыльях. Я снова закрыл глаза.

То, что это не игра, я понял. Если точнее, то не понял, а просто знал. Ну, не стал бы Мишка таскать меня, потерявшего сознание, по игровому полю весь день. Ведь авария была утром, а сейчас уже темнеет. Да и вообще. Шумовой фон появился раньше, практически с первой секунды. Например, грохот взрывов в паре километров от нас, уханье орудий, рёв моторов над головой. Да и, кстати, «мессера» в таких играх не участвуют. А ещё лежащий рядом сержант. Он точно воевал, и воевал уже не первый день. Тому, кто понимает, это видно.

А вот чего я не понимал – как я тут очутился?! И что конкретно происходит. Что ж, для оценки ситуации нужна информация. Я попробовал заговорить. Не вышло: в горле суше, чем в пустыне. Попытался сглотнуть – куда там. Но мне позарез нужно понимание обстановки.