Книга Слушай птиц - Виктория Лебедева

Дядя Миша и тётя Марина переглянулись и, не удержавшись, рассмеялись.

– А ведь это она тебя цитирует сейчас, – заметила тётя Марина мужу.

– Так ведь правду говорит, – отозвался тот.

– А знаешь, как папина биостанция называется? – сказала Оксанка заговорщически. – Большие Коты!

Ярослав засомневался. Не может быть такого названия, Оксанка его, наверное, разыгрывает. Поэтому он постарался принять суровый вид, чтобы не подумали, будто он дурачок и на такие шутки ведётся.

– Оксан, ну сколько тебе объяснять!.. Это не станция так называется, а место, где она находится! Чувствуешь разницу? – поправил дядя Миша.

Так это, выходит, правда? Ярославу невольно представились Большие Коты. Три штуки. Такие толстые, лохматые, в котелках и с тросточками. Бред какой-то!

– Дядь Миш, а чего это место так назвали… чудно́? – спросил он.

– Да кто ж его знает, – улыбнулся дядя Миша. – Одни говорят, что это в честь ловушки для рыбы – такого лабиринта из прутьев на мелководье, куда рыба заплывет и не может выбраться, и раньше было не «коты», а «котцы́».

Другие – что это в честь такой тёплой обуви, и тогда надо говорить не «коты́», а «ко́ты»… Только мне эти варианты как-то не кажутся убедительными… А вообще это интересный вопрос, ты прав.

Надо будет его изучить, когда появится свободная минутка.

В этом объяснении было что-то ужасно для Ярослава странное, непривычное. Только он пока не понял что. А додумать мысль не успел: его отвлекла неугомонная Оксанка.

– А у мамы знаешь какая есть рабочая одежда? Сарафан с такой шапочкой, с такими бусинами… А папе фотоаппарат знаешь зачем? Чтобы птиц считать! А Олеська знаешь почему такая вредная? Потому что она и не младшая сестра, и не старшая, а просто между нами посередине!

А Янку тётя Лена вчера вообще выпорола, потому что Янка знаешь что сделала? Магнитик украла на лотке, там, где всякими сувенирами торгуют…

– Ну, хватит болтать! – пресёк этот бурный поток дядя Миша. – Мне и правда завтра рано вставать, вот и Ярослав с дороги. Так что давайте-ка быстро ужинать, а там уж мыться и спать.

Идёт?

Но Ярослав ничего сказанного дядей Мишей уже не слышал: он думал про Яну.

Неужели она на самом деле могла украсть?

Она ведь такая… красивая… как в рекламе…

Что её пороли – в это он уж точно не поверил. Детей сейчас бить нельзя. За это родителей можно вообще в полицию сдать, между прочим. Он по телевизору сам видел.

От Оксанки просто некуда было деваться. Она напустила на себя вид старшей и взялась Ярославу всё в доме показывать. Рвалась даже проводить его до туалета на улице. Ярослав растерянно отнекивался и бормотал: «Да не хочу я, чего пристала!», пока дядя Миша не вмешался и не проводил его сам, дав Оксанке поручение нарезать к ужину хлеба (иначе она не отвязалась бы).

А когда стали ложиться спать, Ярослав вовсе почувствовал себя дурак дураком. Ему отвели место наверху одной из двухъярусных кроватей, над врединой Олесей. Девчонки совершенно спокойно, как будто никакого мальчика в комнате не было, стягивали платья через головы и переодевались в ночные рубашки. Олька выставила посреди комнаты пластмассовый горшок и уселась на него с гордым видом, точно королева на трон. Рядышком на другой горшок тётя Марина пристроила Олега, со словами «Бери пример с сестрёнки», а он всё норовил уползти в сторону, и приходилось придерживать его за шиворот. Но эти-то ладно, эти были ещё маленькие, а вот почему Оксанка не была смущена его присутствием – вот это действительно была загадка.

Ярослав всё медлил, не ложился. Бродил по комнате из угла в угол. Дядя Миша выставил вдоль взрослого дивана ширму и стал устраиваться на ночь. Высунулся, увидел неприкаянного Ярослава и спросил, чего тот мается. Ярослав замялся. Не хотелось при девчонках объяснять, что ну не может он вот просто так снять штаны и лезть на верхнюю койку в одних трусах. А сначала залезть, потом раздеться – тоже не вариант: мама всегда его ругала, если он в верхней одежде лез на чистую постель.

Дядя Миша ещё некоторое время недоуменно наблюдал за Ярославом, пока тётя Марина не шепнула ему что-то на ухо.

– Ох… – только и сказал дядя Миша. – Это я не подумал… – И вдруг обратился уже к Ярославу: – Ты прости, брат. Дурака свалял. Надо было тебе хоть занавеску какую повесить. Ты ведь взрослый совсем, действительно неловко…

– А зачем, зачем ему занавеска? – встряла неугомонная Оксанка, пуская изо рта белую пену – она чистила зубы у раковины.

– Ну как это зачем? Чтобы вычислить процент глупых вопросов на квадратный метр. Ярослав, знаешь ли, математик. В спецкласс ходит, – объяснил дядя Миша серьёзно.

Оксанка надулась и – о чудо! – наконец-то замолчала.

А Ярослава дядя Миша позвал за ширму и спросил тихонечко, чтобы девчонки не слышали, есть ли у него чистые шорты или спортивные брюки, чтобы поспать пока в них, и пообещал, что после возвращения через пару дней из Больших Котов что-нибудь придумает. Шорты, конечно, нашлись, и тут же за ширмой Ярослав благополучно переоделся. И опять его удивило поведение дяди Миши, но он никак не мог ухватить, чем именно.

Он залез на верхний ярус и там долго лежал с открытыми глазами, таращился в потолок. Слушал, как баюкала тётя Марина маленького Олега, как потом читала Ольке и Олесе сказку про Красную Шапочку, и ему было ужасно странно, как же они все так живут, целой кучей, и, похоже, совсем-совсем не мешают друг другу?..

С тем и уснул.

Глава 5

Вообще-то Ярослав по утрам вставал тяжело и любил подольше поваляться в постели, но школа по будням и тренировки по выходным не оставляли ему никаких шансов. Спал он подолгу, только если болел, а болеть – это была гадость, так что никакой радости от сна во время болезни он не получал. Мама будила его тремя будильниками с разницей в пять минут, и он просыпался как будто по кусочкам: сперва правый глаз, потом левый, потом – понемногу – руки и ноги, и уж только когда удавалось донести себя до ванной и умыться, начинала потихонечку работать голова – на самом малом ходу.

Но здесь, на новом месте, он проснулся на удивление рано – сам, без будильников. То ли от яркого солнечного луча, прицельно бьющего из открытого окна в лицо, то ли от громкого птичьего щебета, рвущегося с улицы и непривычного для городского уха… А может быть, просто перепутал день с ночью? Вытащил из-под подушки смартфон и растерялся – тот показывал два часа. Два часа чего?! Дня?

Он свесил голову с верхнего яруса. Внизу мерно сопела Олеся, строгая даже во сне. По соседству, сбросив одеяло и почему-то ногами на подушке спала маленькая Олька. Да и Оксанка мирно дрыхла… Олежка сидел у себя в кроватке и увлечённо грыз какую-то пластмассовую штуковину. Ширма была сложена, диван заправлен, и на нём что-то тихо вязала тётя Марина. Дяди Миши не было.