Книга Точка бифуркации - Андрей Величко

Впрочем, никаких территориальных приобретений я пока не планировал. Ну разве что сам собой упадет в руки какой-нибудь карибский островок с пальмами, тогда можно будет организовать там курорт. Однако главным мне виделось иное – перспектива скорой мировой войны. И в ее преддверии занять Штаты чем-нибудь важным вблизи их собственных границ будет очень к месту.

Кроме того, имелось еще одно немаловажное соображение. Моего отца недаром прозвали Миротворцем. За десять лет его царствования Россия ни с кем не воевала. Я, правда, сижу на троне и никому не объявляю войну уже почти восемнадцать лет, но меня так никто не называет. Ибо долгий и прочный мир – это, конечно, здорово со многих точек зрения, но вот только на боеспособности армии и флота он сказывается далеко не лучшим образом.

Как известно, генералы всегда готовятся к прошедшей войне, и с этим ничего не сделаешь. Вот только большая разница – отгремела эта самая прошедшая тридцать лет назад – или с момента ее окончания прошло всего три года! И, значит, Россия, вроде бы ни с кем не воюя, успела принять деятельное участие в подавлении боксерского восстания в Китае, в результате чего практически присоединила Северную Маньчжурию. И в Южной Африке тоже отметилась, где обошлось без присоединений, но зато с хорошей прибылью. Но главное – в обоих случаях удалось обкатать войска, испытать новые системы вооружений и новую тактику, родившуюся по результатам применения этих систем. В общем, и из этих соображений грядущая революция в Мексике нам тоже слегка поможет. Большая ведь разница – запускать крылатые ракеты по мишеням на полигоне – или по реальному противнику!

Вот, значит, поэтому семейная пара Рогачевых уже в начале февраля, так сказать, слегка притомилась на работе и подала заявление на отпуск, которое было тут же удовлетворено. Они отбыли сначала на Ямайку. Ну, и если там им не понравится, то еще куда-нибудь – пляжей, песка и пальм в том регионе хватает. Сына они оставили на официальное попечение Матильды и Сергея Романовых, а на неофициальное – на нас с Ритой, он был все-таки слишком мал для подобных вояжей.

Рогачевы вернулись в Россию в начале июля – сильно загоревшие и слегка похудевшие. В первый день они приходили в себя и заваливали знакомых экзотическими подарками, а на второй день каждый представил доклад своему начальству. Юля – Рите, а Михаил – мне.

– Папку твою попытаюсь сегодня же изучить, – кивнул я своему давнему соратнику, – а ты пока изложи вкратце, простыми словами. Как оно там?

– Гнусно, – вздохнул Михаил. – Пыль, грязь, жара, нищета даже хуже, чем у нас. Еда – просто кошмар. Будь моя воля, я бы предпочел помогать революции в каком-нибудь более приличном месте, хоть это и труднее. В Бельгии, например. Или в Швейцарии.

– Это ты еще в Индии не был, – усмехнулся я и подумал, что Миша в этом вопросе не одинок. Владимир Ильич, например, что в этой, что в другой истории придерживался аналогичных предпочтений. И многие его товарищи по борьбе тоже.

– Надеюсь, ты меня в Индию посылать не собираешься? Ну, а в Мексике для гарантированной успешной революции не хватает всего трех вещей. Денег, оружия и вождя. Если без гарантии, то можно обойтись двумя составляющими, однако вождь все равно обязателен. А его, с моей точки зрения, пока нет. План мероприятий по выращиванию – в третьем разделе доклада.

– Посмотрю. Денег ориентировочно сколько понадобится?

– Семисот тысяч долларов вроде должно хватить – это если оружие считать отдельно. Если брать с запасом, то миллиона, по-моему, достаточно.

– Всего-то? Да, это явно не Россия.

– Кстати, мы в дороге узнали, что у нас тут в Сибири недавно случился какой-то мощный катаклизм. Вроде что-то с неба упало и взорвалось. «Утка» или действительно упало?

– Да, не то комета, не то метеорит. Некоторые вообще считают, что это была не очень удачная посадка межзвездного корабля. Экспедиция на днях выезжает, что-то успеем выяснить уже в этом сезоне.

Вообще-то у меня одно время была мысль, что, раз уж я помню дату падения, можно выдать это событие за успешное испытание какого-нибудь чудо-оружия типа торсионной пушки, но меня остановили два соображения.

Первое – чтобы в это поверили, одной демонстрации, да еще в таком удаленном месте, будет мало. Амеры, вон, на куда более населенную Японию – и то сбросили две атомные бомбы.

И второе, существенно более весомое. Ведь если вдруг поверят, то наверняка испугаются. А с испугу могут и напасть, причем все сразу, отринув мелкие противоречия типа Марокко или Эльзаса с Лотарингией. Мол, не дай бог Россия развернет хоть сколько-нибудь серийное производство такого оружия, и что ей тогда придет в голову? Нет уж, такую проблему лучше решить сразу.

Вот, значит, я и решил – пусть все идет своим путем. Или почти своим, серьезную экспедицию к месту падения можно отправить сразу же. Наверняка она сможет узнать что-то интересное, а если повезет – то и полезное.

– Юля этим явлением очень заинтересовалась, – продолжал Михаил, – она Уэллса начиталась и теперь считает, что в тайге взорвался космический корабль марсиан.

– Кстати, она выглядит не такой утомленной, как ты. Лучше переносит жару и пыль?

– Хуже, поэтому почти сразу сбежала в Калифорнию, заявив, что ей надо познакомиться с писателем Джеком Лондоном. Мол, при реализации наших планов он может оказаться очень полезным.

– И как результат?

– Обаяла. Говорит, что теперь это наш человек.

– Не ревнуешь?

– Так ведь она же его не тем способом обаяла, как ты подумал! А литературно-финансовым. Но об этом тебе лучше самому в ее докладе прочитать или даже лично послушать.

– Сделаю и то, и то. Ладно, спасибо за работу, с понедельника вам с Юлей предоставляется две недели на восстановление сил после «отпуска».

Беседа с госпожой Рогачевой состоялась этим же вечером – мы с Ритой пригласили ее на ужин. Поначалу она попыталась объяснить мне, что Лондон – это очень талантливый, прогрессивный и многообещающий писатель.

– Юля, дорогая, я его произведения читаю сразу после первых публикаций, не дожидаясь перевода на русский, – уточнило мое величество. – Так что можешь обойтись без вступлений.

– Хорошо. Итак, он недавно купил ферму в Калифорнии, там ее называют ранчо. И всерьез увлекся сельским хозяйством, а подобные увлечения требуют немалых денег. В общем, он залез в долги и, дабы из них вылезти, начал быстрыми темпами гнать халтуру. Ему самому стыдно, так что мое предложение пришлось очень кстати.

Тут я, честно говоря, впал в некоторое недоумение. Вот не припомню, чтобы у Джека Лондона мне попадалось хоть что-то подобное! А прочитал я практически все, причем еще в прошлой жизни. И как выглядит литературная халтура, представлял себе очень неплохо, ибо читал не только Лондона, но и то, чем меня потчевали наши издательства. Может, в начале двадцатого века халтурой считалось нечто другое? Да нет, тут дело скорее в масштабе самих писателей. То, что для Джека Лондона есть коммерческий продукт, за который иногда даже немного стыдно, для всяких там Корчелягиных или Величковских – недосягаемая высота, на которую они даже не пытаются замахнуться.