Книга Канцлер Румянцев - Виктор Лопатников

Потом до восшествия на престол Александра I занимался строительством и обучением армии, как дипломат, вел военно-политические переговоры в союзных с Россией государствах. Когда завершилось царствование Павла I, боевой генерал Кутузов оставался одним из немногих в России живых наследников полководческой школы своих предшественников. К тому же он был русским по происхождению. Жизнь таких людей, как Кутузов, в любые времена не могла протекать гладко. Им завидовали, на них клеветали, пытались сваливать собственные просчеты и неудачи. Его отношения с Александром I не заладились с самого начала. На фоне личности такого масштаба, каким был Кутузов, заносчивый начинающий император смотрелся особенно неубедительно.

Назначение Кутузова на пост военного губернатора Санкт-Петербурга для Александра I сразу после восшествия на престол носило политический характер. Он из тех, кто был рад служить, но не прислуживать. Градоначальник столкнулся с мелкими придирками, попытками императора требовать ответа за повседневное, неизбежное. Поводом для отставки послужил случай: пролетка сбила прогуливающегося иностранца. Остро нуждаясь, ряд лет находился в добровольной отставке, вынужден был жить в деревне на доходы от небольшого имения.

Война против Наполеона заставила вспомнить о Кутузове. Необходим был именитый генерал, поскольку все остальные были либо иностранцами по существу, либо по происхождению. Кутузов получил приказ встать во главе русско-австрийских войск против армии французов. При подготовке и в ходе одного из самых крупных сражений начала XIX века Александр I своим самонадеянным вмешательством всё испортил. Попытки переложить ответственность на главнокомандующего результата не дали. Слишком много было свидетелей, кто своими глазами видел, как развивались события. Разгром русской армии еще более омрачил отношение Александра I к Кутузову. Поражение при Аустерлице попытались списать на генерала, тогда как дезорганизацию и сумятицу в войска внес лично император. Он же, при первых залпах охваченный страхом, с острым приступом диареи с поля боя сбежал. За «проявленную храбрость» Александр I, не найдя в себе мужества отказаться, принят орден Святого Георгия Победоносца. Из-за этих постыдных для самолюбия обстоятельств российский самодержец проникся еще большей неприязнью к Кутузову, стал далее чинить препятствия на пути талантливого военачальника и дипломата. Его держали на должностях, весьма далеких от его подлинного предназначения. Долгое время он был одним из шестидесяти четырех губернаторов: сначала в Киеве, потом в Вильно.

Военная тревога, вызревавшая в ходе очередного противостояния Наполеона I и Александра I, требовала все более трезвого подхода к оценке возможностей России. Одна только война с Османской империей, длившаяся с 1806 года, отвлекала немалые силы и ресурсы. И здесь, принимая во внимание прежний военно-политический опыт, вынуждены были прибегнуть к Кутузову. В ходе одной из операций при Рущуке генералу удалось скрытно переправить через Дунай войска и внезапной атакой захватить лагерь противника: казну, резервы, штаб вместе с некоторыми важными турецкими военачальниками. Бесспорный военно-политический успех Кутузова очевиден всем, но не Александру I. Заключение Бухарестского мира (1812) позволило передислоцировать Придунайскую армию на наиболее опасное направление, где вскоре начались военные действия против объединенной армии под предводительством Наполеона.

Во главе русской армии, действующей против войск вторжения, Кутузов оказался под давлением общественного мнения. Авторитет Кутузова к тому времени был настолько высок, что Александру противостоять — означало подвергнуть риску свою собственную судьбу. К тому времени самодержец на подступах противника к Двине уже успел «накомандовать». Александр, по совету немецкого генерала Пфуля, решил использовать на литовских равнинах тактику англичан в португальских горах. Построенные перед рекой укрепления и четыре моста через Двину в результате обходного маневра перешли к противнику. Естественная линия обороны беспрепятственно была захвачена французами. В Генштабе не стесняясь поносили «проклятого немца» Пфуля в присутствии истинного виновника провала. В конце концов, призвали на помощь наиболее преданных царю Аракчеева и Балашова. По просьбе военных они принялись убеждать императора покинуть армию, «которую его царственное присутствие стесняет в действиях». Тогда же любимая сестра Екатерина с прямотой, какую могла позволить себе только она, написала: «Ради Бога, не поддавайтесь желанию командовать самому! Не теряя времени, надо назначить командующего, в которого бы верило войско, а в этом отношении Вы не внушаете никакого доверия!»

Кутузов, пройдя сквозь тернии тяжелейшей войны 1812 года, ушел из жизни, но не из-за дряхлости лет и не по причине тяжелой, продолжительной болезни. Его попросту затравили клеветническими слухами, оскорбительными выпадами. Каждый его шаг, действие, распоряжение, наконец, приказ находили тех, кто, подыгрывая императору, подвергал командующего армией либо порицанию, либо осмеянию. Одни говорили: «Кутузов самый гнусный эгоист, пришедший отлет и развратной жизни почти в ребячество, спит, ничего не делает». Другие им в ответ: «Слава Богу, что он спит; каждый день бездействия стоит победы. Он возит с собой переодетую в казацкое платье любовницу». Это и всякое другое, подлое, говорилось о Кутузове-полководце, на плечах которого лежала ответственность за судьбу России в пору, когда отступающая вражеская армия еще составляла немалую угрозу.

Полководец, под предводительством которого оккупационные войска были изгнаны за пределы России, вынужден был терпеть произносимые у него за спиной суждения Александра I. «Фельдмаршал ничего не исполнил из того, что следовало сделать, не предпринял против неприятеля ничего такого, к чему бы он не был буквально вынужден обстоятельствами. Он побеждал всегда только против воли; он сыграл с нами тысячу и тысячу шуток в турецком вкусе. Однако дворянство поддерживает его, и вообще настаивают на том, чтобы олицетворить в нем народную славу этой кампании… Мне предстоит украсить этого человека орденом Святого Георгия первой степени, но, признаюсь Вам, я нарушаю этим статусы самого славного учреждения… я только уступаю самой крайней необходимости. Отныне я не расстанусь с моей армиею и не подвергну ее более опасностям подобного предводительства».

Это говорил Александр I английскому генералу Вильсону, представителю Великобритании при Ставке российских войск. Откровение последовало в тот момент, когда российские войска, полностью освободив свою территорию, дошли до Немана. Предстояло решить: следует ли им далее вторгаться в Европу? К тому времени немало видных деятелей в России, среди которых были Румянцев и Аракчеев, придерживались точки зрения, которую Кутузов выражал открыто: «Я вовсе не убежден, будет ли великим благодеянием для вселенной совершенное уничтожение императора Наполеона и его армии. Наследство его достанется не России или какой-либо другой из держав материка, а той державе, которая уже теперь господствует на морях. И тогда преобладание ее будет невыносимо».

Взгляды других на будущность Европы, к числу которых принадлежал Александр I, были диаметрально противоположны. «Пока этот человек существует, никогда мы не будем в состоянии рассчитывать на покой; поэтому нужно вести войну на смерть — наш добрый государь разделяет этот взгляд, вопреки мнению тех презренных людей, которые хотели бы остановиться на Висле. Но это не есть желание народа, который, однако же, один несет бремя войны. И у которого более здравого смысла и чувства, чем у напудренных голов, украшенных орденами и вышивками».