Книга Легко ли быть человеком. Сказки для взрослых - Людмила Кузнецова-Логинова

Наконец этот день наступил. С утра меня вызвали в кабинет шефа, и мы еще раз проработали вопросы, которые следовало обсудить на совещании. Я до сих пор, несмотря на то, что прошло столько лет, до мельчайших деталей помню, как московские ученые появились в дверях кабинета.

Группу из пяти человек возглавлял профессор Коваль, и был он именно таким, каким я его себе и представлял. Лет пятидесяти, полноватый, с седеющей шевелюрой и бородкой, довольно высокий и с пронзительными, умными и чуть усталыми глазами. Сразу было видно, что это интеллигент до мозга костей. Во всей его повадке было что-то барское, старорежимное, что сразу обозначилось и в отношении к коллегам: троим мужчинам средних лет и молоденькой девушке. Я тут же понял, что это и есть его аспирантка, которую он очень аристократично и чуть трогательно опекал. По правде говоря, девушка была необыкновенно красива. Высокая, стройная, с прекрасной фигурой, шапкой черных волос, шелковистость которых ощущалась даже на расстоянии, роскошными соболиными бровями и цветом лица, который принято называть мраморным. Когда она взглянула на меня умными, миндалевидными, серыми глазами, я, честное слово, потерял дар речи, так она была хороша. И она это, конечно, знала, потому что было в ее манере держаться нечто такое – гордое, уверенное и независимое, что дает только осознание своей силы.

Я так на нее засмотрелся, что пропустил момент представления нас всех друг другу и очнулся только тогда, когда секретарь шефа мягко дотронулась до моей руки. Я поймал на себе удивленные взгляды присутствующих. На лице шефа тоже мелькнуло недоумение, но он тут же переключился на гостей, приглашая всех сесть. Сел и я, но не за круглый стол, где разместились гости, а чуть поодаль, наискосок от молоденькой аспирантки, чтобы удобнее было ее рассматривать, оставаясь самому вне поля зрения группы.

Честно тебе скажу, ничего подобного я раньше не видел и не подозревал даже, что могут быть такие красивые девушки. На вид ей было двадцать с небольшим. Хрупкая, изнеженная, она была из тех женщин, по которым сходят с ума все мужчины и которых хочется оберегать, заслонять от всех житейских дрязг. Вот так взять и спрятать за пазуху, а если вынимать, то держать в ладонях, согревая своим дыханием.

В общем, Бог знает, что со мной тогда творилось. И вот я, человек, которому как воздух нужно было погружение в научный мир профессора Коваля, забыв обо всем, погрузился в созерцание его аспирантки и до того поглощен был этим занятием, что даже не вникал в разговор, который велся за столом шефа, о чем до сих пор искренне жалею.

Наверное, это был очень умный и интересный разговор, но, занятый красивой аспиранткой, я замечал только странное поведение присутствующих. Даже мой шеф подпал под ее чары, такого заискивающего и приниженного выражения на его лице я раньше никогда не видал. А ведь он был серьезный женатый человек. Его супруга возглавляла плановый отдел, дети, уже взрослые, учились в институте, и за все время, что я его знал, он проявлял качества семьянина, мужа и отца, достойные всяческого уважения. И вот сейчас этот зрелый, уставший от жизни человек сидит с блестящими от восторга глазами рядом с какой-то незнакомой девчонкой, пусть и аспиранткой.

Я от злости чуть не стукнул его по спине, чтобы он пришел в себя. Что касается ее спутников, то если посторонний человек, мой шеф, ошалел от нее, то те и подавно вели себя как ее преданные пажи. Не рыцари, а именно пажи, поскольку она-то держалась как королева. Уверенно, независимо, даже высокомерно. Ей-богу, было в ней что-то властное, непререкаемое.

Начать с того, что она сразу же овладела разговором, и хоть голос у нее был до того сказочен, что хотелось его слушать и слушать, как песни кота-баюна, но все-таки такое понятие, как субординация, никто не отменял и говорить следовало профессору, а ей молчать. Тут же все было наоборот. Профессор к ней обращается почтительно и заискивающе: «Как вы считаете, Наталья Николаевна», «Ваше мнение, Наталья Николаевна», «Что вы на это скажете, Наталья Николаевна». И все в том же духе – скажет слово и тут же к ней за одобрением, как будто она и есть верховный авторитет. А те трое – как китайские болванчики кивают головами, поддакивая. Ну что тут скажешь! Совсем мужики обалдели.

А самое удивительное – мне показалось, она во всем этом раболепии чувствовала себя как рыба в воде. Уверенно и с апломбом вела дискуссию, дирижируя разговором и ведя заглавную партию. Несколько раз перебила профессора, а тот только виновато поежился, когда она довольно резко сказала: «Нет, с этим я не могу согласиться, это пока еще не выверенные данные, а вы их приводите как научную достоверность».

И опять те трое согласно закивали, а профессор Коваль густо покраснел и опустил глаза. Ну, видано ли где-нибудь подобное? Я не мог разгадать эту загадку, пока вдруг меня как молния не прошила мысль: «Да ведь она его любовница. И как это я сразу не догадался? Вот в чем причина его зависимости и подхалимства остальных. Боятся всесильной фаворитки, знают, что он готов ради нее на все, и подпевают, чтобы не испортить себе научную карьеру».

Все сразу стало на свои места. Случай совершенно типичный. Стареющий профессор потерял голову из-за красивой аспирантки, пробивает ей дорогу и авторитет взамен на ее красоту и молодость. Обычная история, таких хоть пруд пруди, разве что девица-то, кажется, неглупая. Но судя по поведению, вздорная и гонористая. Такая напролом пойдет и ни перед чем не остановится. Вот тебе и профессор Коваль! Ну и ну! А я-то дурак, со своими научными восторгами. Ах, корифей, ах, восходящая звезда!

В общем, сижу я, совершенно забыв о том, зачем здесь присутствую, наблюдаю за всем происходящим, и такая злость меня начинает душить, что и не передать. Сам себя не пойму. С одной стороны, она мне так понравилась, что я готов был об заклад биться, что любовь с первого взгляда существует, с другой, нечистоплотность пути в науку, который она выбрала, доводят меня до исступления. Сказались, конечно, бессонные ночи и взвинченное состояние, в котором я находился последнее время. Душила обида и за себя, и за этого дурака-профессора, которого она, как только выбьет из него все, что ей надо, бросит как изношенную перчатку, ни секунды не сожалея и не задумываясь о том, что у него может случиться инсульт или инфаркт. Акула, что тут еще сказать. Но какая умная, интеллигентная и обаятельная!

Даже испытывая презрение и ненависть, я не мог не любоваться ею и не думать, что она – тот идеал женщины, о котором я мог только мечтать.

Между тем дискуссия была в самом разгаре, и мой шеф все чаще с недоумением поворачивался в мою сторону. За все время я не проронил ни слова, а он так на меня рассчитывал и надеялся! Вот ни за что не поверишь, я бы и сам не поверил, если бы мне такое рассказали, но я забыл обо всем на свете, кроме того, что передо мной девушка моей мечты. Правда, не только мне недоступная (с этим еще можно было смириться), но недостойная своей внешности, своей похожести на мой идеал. И вот, когда она, в очередной раз что-то резко сказав, встала, отодвинула стул и с вызовом отошла к окну, а все, включая шефа, опять приниженно замолчали, я не выдержал.