Книга Прощённые долги - Инна Тронина

Грачёв взбежал на крыльцо, сбросил тело на пол и подошёл к кровати. Андрей заметно порозовел, дышал уже глубоко и ровно, но пока не реагировал на свет и звук. Между тем вернулись двоюродные братья, и каждый из них тащил по мертвяку.

– Ещё в лесок надо сходить, – сказал Тим, открывая канистру.

Запах бензина едва не вызвал у Всеволода приступ рвоты, но он промолчал, понимая, что так надо.

– Само собой. – Филипп сноровисто обшаривал карманы Норы Келль и Али Мамедова. Нашёл у каждого по связке ключей, осмотрел их со всех сторон. – Сейчас мы Андрея переправим в машину, а потом займёмся делами…

Препарат Г-50 свёл мышцы Озирского так, что он показался неподъёмно тяжёлым. Филипп, опасаясь осложнений, прямо на панцирной сетке ввёл ему противостолбнячную сыворотку, литический коктейль. Трое сильных мужиков еле-еле сумели поднять Андрея и с величайшими предосторожностями донести его до «Волги». Заднее сидение Тим действительно покрыл клеёнкой и простынёй, так как прямо там предполагалось проводить Озирского в чувство, когда с «банькой» будет покончено.

– Где-то здесь одежда его должна быть, нужно поискать. – Тим присел на корточки и заглянул под кровать. – Ну! Вот она! Не знаю только, всё ли на месте. Вроде бы, даже удостоверение не забрали. Слишком были в себе уверены, а это всегда плохо кончается. – Крафт ссыпал в карманы куртки расчёску, пачку сигарет, зажигалку, маленькую записную книжку и «паркер». – Филипп, я не знаю, были ли у него какие-то деньги с собой…

– Всеволод, Андрей крупные суммы носил с собой когда-нибудь? – Готтхильф, походя, опустил в карман и диктофон. – Записи они тут, что ли, вели? Протокол составляли? Прослушаем потом, сейчас некогда. – Он подошёл к мёртвому Шурдуту, которого сам же приволок с клумбы. – Смотри-ка, «Ролекс» у него! А я на Андрее эти часики видел. Что за суки, всё им мало! Клептоманы какие-то, а не люди. – Филипп отстегнул браслет. – Тим, положи их в карман. Что там ещё? Куртку, рубашку, туфли, брюки – всё неси в машину. Потом разберёмся с барахлом, когда отсюда свалим.

Грачёв так и не ответил на вопрос Готтхильфа, потому что смотрел на тела Норы и Али. Он не переставал удивляться феноменальному сходству Саши Минца с азербайджанским бандитом. Они были совершенно одинаковые, как однояйцевые близнецы. Неведомый Левон Хачатрян перепутал их этой зимой в Москве, а ведь он должен хорошо знать убийцу своей семьи.

Всеволод опустился на колени, взял остывающую руку Мамедова в свою. Форма кисти была в точности Сашкина, и даже кончики пальцев расплющены о клавиши фортепьяно. Невероятно, и родинка под правым глазом… Такого не бывает, но факт налицо. Чужие друг другу люди не могут быть так похожи.

«У матери первая группа крови была, у отца вторая. И обе – с положительным резусом. А у меня – четвёртая, с отрицательным…» – вспомнил Всеволод Сашины слова, сказанные в квартире на Васильевском острове, последним январским вечером.

Грачёв достал из кармана носовой платок, щедро вымочил его в крови Мамедова. Надо будет обязательно отдать на экспертизу, установить группу и прочие параметры. С Сашкиным происхождением явно нечисто – его ведь привезли с Кавказа. И про азербайджанцев постоянно речь заходила, как будто специально. Сашка пока ничего не знает, и слава Богу. Не хватало ему такого родственничка обрести, пусть даже и мёртвого…

– Я пойду, в сейфе пошарю, – решил Готтхильф. – А вы за теми двумя сходите.

Он извлёк из карманов убитых много интересного – главным образом, оружие, патроны. Потом присоединил к этому богатству связки ключей и обрывки бумаги с записями. – Что, Сева, здорово Мамедов на Сашуню похож?

– Я как раз об этом думаю, – признался Грачёв и спрятал платок. – Но ничего это объяснить не могу.

– Объяснить можно всё, – успокоил Готтхильф. – Вопрос только, как скоро. До чего же скрытная зараза этот Минц! Насколько я знаю, он местный, и с родителями всё в порядке. Откуда они в Питер-то приехали?

– Сашка говорил, что мать его родом из Новой Деревни. Там, около Чёрной речки, их семья держала корову. А Лев Бернардович из Минска. Они на курорте познакомились в тридцать девятом году. Кажется, то ли в Ялте, то ли в Евпатории. Кира Николаева привезла его в деревянный домишко на Нендальской улице. Она тогда даже не знала, что этим спасает Лёву от расстрела.

– А Андрей, помню, говорил, что Сашкину мать якобы подкинули к этим коровникам во время революции. Она вроде как высокого происхождения. Враньё, конечно, но звучит интересно.

Филипп между делом уже открывал многочисленные дверцы сейфа, выдвигал ящички, ссыпал содержимое в кожаный мешок. Особенно порадовали его две находки – ящики с микроплёнками и картотекой. Правда, не побрезговал Обер и другими трофеями, в результате чего его мешок здорово потяжелел.

– Невинная блажь, дань моде, – усмехнулся Всеволод. – Красивая женщина была, конечно, но шире шкафа. Они – поморские рыбаки, а никакие не благородные. Оттуда и корову привели, за рога к телеге верёвкой привязали. И ввела себя Кира Ивановна вовсе не как аристократка. Правда, мы с ней нормально поладили, – заметил Грачёв. – Филипп, ты нашёл что-нибудь?

– Да, и достаточно много. Так вы чего ждёте-то? – Филипп огляделся. – Быстро тащите сюда тех двоих. Я не ручаюсь, что за нами сейчас никто не следит. В этих домиках вокруг много дачников ещё остаётся. До утра, пока не рассвело, полностью управиться нужно. Да ещё успеть уехать подальше…

– Это точно, – согласился Тим. – Пойдём, Всеволод, притащим их. Надо нам тут закругляться.

– А потом ещё оба вымойте физиономии, сами все в крови. И йодом помажьтесь, чтобы не загноилось, – распорядился Готтхильф. Он сначала смотрел сердито, но потом вдруг рассмеялся, продолжая обчищать сейф. – Ну что, мужики? Могло бы быть и хуже…

* * *

Свалив на пол в комнате все одиннадцать тел, Тим и Всеволод щедро полили всё вокруг бензином. Филипп отнёс в машину свой кожаный мешок, потом вернулся назад. Грачёв, между делом, удивился, как легко Обер расправился с весьма сложным «медведем», но вслух ничего не сказал.

Филипп подбросил дров в печку, помешал их кочергой. Пламя загудело, и искры полетели из-за дверцы. Одна из них упала в бензиновую лужицу, и пол моментально занялся. Филипп, матюгнувшись, едва успел отскочить. Тим и Всеволод тоже выбежали на улицу. Из всех щелей уже валил дым.

Дверь и окна закрывать не стали – всё равно уже никто не мог оттуда выскочить. Тёмная осенняя ночь разом стала светлой, золотой, и огонь очень быстро прорвал рубероид на крыше.

Они быстро сели в машину, и Готтхильф приказал брату:

– В город, быстро! Там решим, как поступить.

– Разве не к нам? – удивился Крафт, задним ходом выезжая с участка.

– Нет, к нам лучше не соваться. Сейчас три часа, а до утра всё надо полностью закончить. Всеволод, ты оказался в очень сложном положении, – напомнил Обер майору милиции. – Мы-то сами о себе позаботимся. А ты что думаешь делать?