Книга Страсти Евы - Анна Пань

«Западня! Меня заманили в ловушку!» − прихожу я в ужас, чувствуя, как на голове зашевелились волосы.

С тревогой я оглядываю заболоченный выпуклый микрорельеф. В какую сторону ни глянь, везде беспроглядная трясина, ступать по которой опасно − засосет. Самый короткий путь до леса − напрямик, без остановок и без оглядок, чтобы поспеть до темноты. С точки зрения стратегии, раз меня до сих пор не атаковали, то Герман Львович с войском засел в осаде где-нибудь в тех лесах. Из чего следует два простых вывода: первый − Врата запрограммированы на вход без выхода, второй − Врата размножены по всему региону и принципом лотереи перемещают в стационарные точки. Суммарный результат «обнадеживает»: тираны Гробовые могут напасть в любой момент и где угодно.

Я обзавожусь более или менее крепкой ольховой палкой и делаю шаг вслепую по зыбкому плато смертельного лабиринта. Передвигаясь на ощупь через разжиженные торфяные залежи с высоким уровнем илистой воды, я морщу нос из-за специфического вонючего запаха метана. В редких случаях газ токсичен и не лучшим образом сказывается на центральной нервной системе. С помощью «палочки-выручалочки» мне удается преодолеть приличное расстояние, но скоро местность в глазах начинает двоиться. Дает о себе знать количество проглоченных антидепрессантов.

Экспериментальные препараты заранее прошли тестирование или доктор Финкельштейн (а лучше Франкенштейн) тестирует их на мне?.. Побочные эффекты в инструкции четко прописаны: передозировка вызывает галлюцинации.

«Силы всевышние, осатанелый волчий вой не очень-то похож на слуховые галлюцинации!» − сердце у меня в груди делает сальто и вжимается в самое горло.

Я собираю всю волю в кулак и двигаюсь дальше. Пальцы на ногах сводит от студеной воды. Каждый новый шаг по топям дается мне все труднее и труднее. Упадок сил приводит к невнимательности. До опушки красного лиственничного леса рукой подать, но прощупывающая «палочка-выручалочка» не достаточно крепко встает на кочку. Непрочный рыхлый дерн разъезжается под ногами, и я вязну в смрадной жиже по колено. Дикий страх быть погребенной заживо в проклятых топях мобилизует во мне все внутренние ресурсы. Производя как можно меньше телодвижений, чтобы не утонуть самой и не утопить средство связи, я нахожу палкой опору и еле-еле, на животе выкарабкиваюсь на низменный луг. Не помня себя от счастья, я с бестолковой улыбкой переворачиваюсь на спину и в забытьи отлеживаюсь на траве. В чувство меня приводит леденящий кровь волчий вой, от которого мою спину простреливает маниакальный страх.

Его Вероломное Злодейство Злой Рок приглашает пройти следующий уровень игры на выживание!

Солнце еще не село за горизонт, но уже начало смеркаться и заметно холодать. С болот поднимается плотный волокнистый туман. Бесприютная глухая чаща леса с красной опушкой выглядит особенно зловеще. С ног до головы перемазанная в торфе, я с зоркой бдительностью вхожу во власть «злых духов». Повышенная влажность создает парниковый эффект. Непроходимый лес отличается могучей растительностью и плодовитостью. Непросохшая упитанная почва обильно укрыта ковром из невероятных бурых папоротников и множеством листьев всех оттенков красного цвета. Земля кажется политой кровью. Где я территориально и что означает «Резервация − Гиблые земли»? О существовании столь жутких мест я раньше и не ведала. Волей-неволей я отмечаю, что в лесу слишком тихо: ни ветерка, ни крика птиц, даже волки выть перестали. Неколышущиеся тощие деревья притворяются притихшими, их тянущиеся к свету окоченелые стволы смахивают на сатанинских существ из воска, затаившихся в выжидании нападения.

В глубине леса прорисовывается тихое озерцо. С приближением водоем принимает форму заводи неглубокой речушки с плавающими белыми лилиями, желтыми кувшинками и квакающими лягушками. В иной ситуации уголок обетованный показался бы мне самим умиротворением, но в теперешнем положении ничего привлекательного в «пруду с нечистью» я не нахожу.

На моем теле нет живого места: сплошные ноюще синяки да щиплющие порезы, на бедре под подвязкой разодранного чулка синеет приличная гематома. Из-за сотрясения мозга меня подташнивает и периодически кружится голова. Со столь живописным диагнозом долго мне не протянуть без медицинской помощи. Я смываю с рук и ног засохший торф. Холодная вода обжигает мою разгоряченную кожу, превращаясь при умерено-низкой температуре воздуха в пар. Охлаждение организма легче легкого приведет к воспалению легких, но запах липкого пота с примесью едкой торфяной грязи намного быстрее привлечет хищников. Я пристраиваю очки на камне и хочу умыться, но шорох шагов за спиной вынуждает меня стремительно обернуться назад.

«Никого… лишь каркающие доносчики расселись на ветвях», − выдыхаю я с благоговейным облегчением.

На камне я нащупываю очки, но тут со дна всплывает утопленная изувеченная невеста с пустыми глазницами, в свадебном платье и венком на голове, из-под которого змееподобно расплываются длинные нити темно-русых волос.

С истошным визгом я отпрыгиваю к берегу и, на смех Злому Року, неудачно спотыкаюсь о гладкий валун. Последствием моего неосторожного падения становится сломанный мизинец на руке. Боль резко ударяет в очаг травмы и с реактивностью мячика от пинг-понга расходится в серии ударов по рецепторам. Я скручиваюсь в три погибели, бросая все силы на борьбу с адской болью. Мало-помалу я мужественно приспосабливаюсь, правда, одинокие болевые пульсации не перестают сквозить по усикам моих нервных центров.

Очки возвращают мне четкость картины мира, и какая-то непостижимая сила тянет меня вторично взглянуть на несчастную утопленницу. Я заглядываю в реку, но в темных водах трупа нет и в помине. На поверхности мирно растет бледная лилия, хотя я готова биться об заклад, что утопшую невесту без глаз видела так же четко, как вижу лилию. Зрение у меня плохое, но не до такой степени, чтобы спутать лицо покойницы с цветком.

Гадко каркающее воронье срывается с ветвей, и я вздрагиваю. Сотни вороньих крыльев собираются в грузную черную тучу и улетают далеко на север. Гадкие доносчики спешат донести на меня кому-то. Надо быстрее уходить отсюда. Я переправляюсь вброд по неглубокому илистому дну на другой берег реки. Унылая гористая местность мне нравится больше, но я не была готовка к тому, что подъем по сыпучему ступенчатому склону выматывает меня полностью. Мои полубесчувственные мышцы ног ноют, отекшие ступни исколоты, сломанный мизинец распух, в глазах двоится. Совсем некстати из-за гор доносится волчий вой. Надо заметить, завывания гораздо злее тогдашнего − словно из клеток выпустили на свободу кровожадных генетических гибридов. Едва ли чудовищный рев можно списать на галлюцинации. Мало ли каких чудищ воплотила в жизнь извращенная фантазия кровавых тиранов Гробовых? Чем они промышляют в своих секретных лабораториях? Запросто может оказаться, что «Резервация − Гиблые земли» как раз и есть опытное поле одной из их лабораторий.

Спинным мозгом я чувствую приближающуюся смертельную опасность. Через не могу я пробираюсь к свету, по пути обдирая руки о жесткую, как наждачка, кору сосен. К моим тридцати трем несчастьям добавляется головокружение, рябь в глазах и потеря координации. Слуховые галлюцинации переходят в разряд визуальных. Проклятый лес на глазах оживает… Сухие ветви плетьми хлещут меня по лицу. Выкорчеванные волосатые корни выползают из-под земли и бечевками обвиваются вокруг моих ног и рук, делая все, чтобы я падала и сдирала в кровь кожу на локтях и коленях. Водянистый туман собирается в колышущийся силуэт безглазой утопленницы. Изувеченная покойница взрывается нечеловеческим русалочьим смехом. Стелющееся звуковой волной эхо ее замогильного клича проносится по проклятому лесу, где-то на периферии сливаясь с ревом волчьей своры.