Книга Страсти Евы - Анна Пань

Вот такая вот, Воронцова, метаморфоза в метафизике сказочек Ордена. Однако ж ни один из нас не берет на себя ответственность судить о лжеправедности Проклятой Охоты. Время рассудит: вымысел предание аль быль!

Зловещий эпос эпистолярного жанра Жуковский подкрепляет копией картины Арбо «Дикая Охота Одина».

В голове у меня теперь такой винегрет, что черт ногу сломает, если возьмется разбирать что к чему. Утро вечера мудренее.

Я прокручиваю тачскрин к торцу верхней части адресата, а именно к профилю отправителя, которому сопутствует маленький кружочек с портретом великого и ужасного декана. Теша любопытство, я перехожу к просмотру цельного изображения. Интересно, что анфас Жуковского − лишь малюсенький фрагмент коллективного снимка. На фотографии зафиксирована стайка светил науки. К ученым прибился и Гавриил, как всегда мрачнее тучи. На деловом расстоянии от него позирует фоторепортеру Алена, а вот какая-то незнакомая мне девица не слишком-то официально уложила голову ему на предплечье. На шеях у всех весят бейджики выездного биологического форума Всемирной Организации Здравоохранения. Я приближаю подпись той дамочки, что покусилась на Гавриила, и в груди у меня холодеет… «Лиза Андерсен»… та самая Лиза Андерсен. В моей голове сам собой проводится сравнительный анализ: жертва с фрески церемониального зала, утопленница с болот, теперь еще и Лиза Андерсен. Между ними есть что-то общее. Все три девушки полноватого телосложения, наделены длинными темно-русыми волосами, а у первых двух отсутствуют глаза. Цвет радужек Лизы Андерсен карий. Как и мой… Неприятно признавать, но типажом и комплекцией я подхожу под мертвых жертв.

− Ева! − внезапно стонет во сне Гавриил.

Я вздрагиваю и быстро прячу айфон под подушку.

− Ева… Ева… − без остановок бормочет он, с отчаянием прижимая меня к себе.

По-видимому, ему снится дурной сон, у него даже пот на лбу выступил.

− Любимый, просыпайся, − легонько бужу я его за плечо.

− Ева, не ходи туда! − с криком пробуждается Гавриил.

На радостях я хочу обнять его, но меня забирает в сети мертвенный озноб, потому что его глаза налиты кровью и воспламенены. Испепеляющее нутро зрачков буквально за мгновение разъедает роговицу моих глаз незримой кислотой. Из слезного канала у меня что-то вытекает… не слезы… по линзе очков растекаются алые капли.

Мамочки, я сейчас ослепну!

Вдруг все прекращается так же быстро, как и началось.

− Ева, ангел мой, очнись! − целует меня в лоб Гавриил, как обычно проделывают с покойниками.

− Что э-э… это было? − вылупляюсь я на него, опешив.

− Тебе приснился дурной сон.

У меня отвисает челюсть.

− Я не спала.

− Спала и кричала во сне.

− Гавриил, спал и кричал ты.

Меня передергивает от выплеснувшегося воспоминания.

− Ева, не нервничай. Я так думаю, у тебя просто началась фаза мутации клеток. Ты − F-вирус. Тебе придется привыкать к некоторым изменениям.

Я внимательно вглядываюсь в глаза Гавриила, однако зеркало его души выражает одну лишь любовь и заботу. Мой взор цепляется за прикроватную тумбочку. Очки на месте, и на стеклах нет никаких следов крови. Уверенности у меня поубавляется.

− Мне страшно, − мямлю я.

− Иди ко мне, − укладывает мою голову к себе на грудь Гавриил. − Давай поболтаем о чем-нибудь, чтобы ты отвлеклась. Ты на лыжах катаешься или сноуборде?

− На лыжах, а ты?

− Я тоже, − шепчет он мне в макушку головы. − Предлагаю поехать на уикенд в дом отдыха Красной Поляны. Пригласим Никиту с Дашей и Михаила с Юлей.

− Супер идея, − оживляюсь я, хотя мурашки все еще ползут по спине.

− Устроим соревнования «мальчики против девочек», − в его голосе пробегают азартные нотки. − Мальчики натянут девочек по самые гланды.

− Девочки надерут мальчикам задницу, − ответно хихикаю я.

− Мой меленький моторчик, − неравнодушно затягивает меня на себя Гавриил. − Как же ты здорово звенишь.

Под одеялом мы ласкаем друг друга теплом нагих тел. В наших утоленных интимных объятиях таится ни много ни мало сакральный язык тела. Прикосновения кожи к коже, поглаживания, почесывания − так мы выражаем свою любовь душой и телом.

Глаза мои снова закрываются, я целую Гавриила в небритость на щеке и устраиваюсь удобней у него на руке.

− Будешь спать? − обнимает он меня со всех сторон, как кокон.

− Ага… − сонно зеваю я.

− Спокойной ночи, любовь моя.

− Спокойной ночи, любимый.

Минута бежит за минутой. Неподвижно я пялюсь в темноту потолка, но как только Гавриил засыпает, прокрадываюсь рукой под подушку.

Так и знала… айфон до сих пор там.

Не к добру скрипят болты и гайки нового поворота Барабана Страстей Евы!