Книга Моя легендарная девушка - Майк Гейл

— Так что вот так, — сказал я после очень неловкой паузы.

Агги рассмеялась.

— Поверить не могу, что ты так поступаешь, Вилл. Ей-богу не могу. Но не надо оскорблять мой здравый смысл своими жалкими историями. Я знала, что ты не в себе, однако не думала, что настолько. — Она встала, поправила блузку и вытерла со щек потекшую тушь. — Наверное, я этого заслуживаю. Ну что ж, теперь мы квиты. Мне больше не придется чувствовать себя виноватой, что я переспала тогда с Саймоном, а ты получишь свою воображаемую девушку.

Я без интереса посмотрел на нее.

— Как скажешь.

ПОНЕДЕЛЬНИК

05:45

В течение нескольких секунд я ясно ощущал, что такое конец света. Меня, как я и ожидал, отправили в Аид. Там оказалось совсем не так тепло, как мне представлялось. Кроме того, в Аиде было очень шумно, и вообще он весьма походил на мою квартиру. Я посмотрел на часы — было без пятнадцати шесть утра. Понедельник. Благодаря излишней чувствительности пожарной сигнализации мистера Ф. Джамала, Остаток Моей Жизни начался на час раньше, чем ожидалось. Меньше чем через пять часов я буду в Брайтоне, с Кейт, а пожарная сигнализация, квартира, Арчвей, средняя школа Гринвуда, итальянский магазинчик, Саймон, Агги и все остальное, что старается омрачить мне жизнь, останется в прошлом, как в кошмарном сне.

Пожарная сигнализация замолчала.

Дверь одного из моих соседей хлопнула так громко, что зазвенели стекла. Мир был восстановлен. Я наслаждался тишиной.

«Сегодня произойдет самое удивительное событие в моей жизни».

Вот этого волнения, этого предвкушения я и искал всю жизнь — книга с непредсказуемой развязкой, рисунок Рольфа Харриса, который никак не удается разобрать, пока он не дорисует его до конца своим скрипящим фломастером.

«Еще недавно я мог предсказать каждый свой шаг на много недель вперед. 10:00, вторник — английский у восьмого класса, 08:05, среда — бегу к воротам школы, пытаясь докурить первую утреннюю сигарету, 23:00, пятница — в кровати, мечтаю о своей бывшей девушке. Теперь, благодаря Кейт, я понятия не имею, что случится со мной дальше, но по крайней мере знаю, с кем я встречу завтрашний день. Уверенность и непредсказуемость — что может быть лучше».

Одеяло, соскользнувшее за ночь с кровати, лежало в опасной близости к пятну от мороженого на ковре, которое никак не хотело умирать. Я затащил одеяло обратно на кровать и заправил края под задницу, так что получился бесформенный кокон, из которого торчала только моя голова.

В окно проникал сквозняк, и шторы даже не пытались его задержать. Сквозняк подсказывал, что день будет холодный. Я прислушался, стараясь уловить еще какие-нибудь признаки сегодняшнего метеорологического прогноза. Ошибки быть не могло — я разобрал тихое, но неумолимое постукивание мелких дождевых капель о стекло.

Мои мысли автоматически обратились к завтраку, но я был настолько взволнован предстоящими сегодня событиями, что мой желудок сжался в комок, и ни сахарным подушечкам, ни медово-ореховым колечкам, ни мороженому хлебу или тосту без маргарина туда сегодня было не пробраться.

В ванной Одри Хепберн, держа в изящно отведенной руке элегантный мундштук, встретила меня загадочной улыбкой. Закрыв дверь, я включил свет, чем пробудил к жизни мой необузданный вентилятор. Принимая душ, я пытался представить себе трехмерный вариант Кейт с фотографии, которая висела у меня над кроватью. После душа я вытерся полотенцем, профланировал на кухню и уронил его в мусорное ведро. Не всем суждено снискать спасение.

Голый и замерзший, я встал на кровать, чтобы пыль, грязь и ворс от ковра не прилипли к мокрым пяткам, и задумался, что же мне надеть. От первого впечатления, решил я, зависит чертовски много. Что бы Кейт ни говорила, я хотел понравиться ей с первой секунды, чтобы у нее не возникло ни малейшего сомнения в правильности своего решения. Переодевшись несколько раз, я остановился на темно-синих брюках, которые купил на летней распродаже (исключение в моем принципиально сэконд-хендовом гардеробе), и на старой бледно-голубой рубашке «Маркс и Спенсер» с огромным воротником, которую я купил в Аггином «Оксфаме». Я изучил этот ансамбль в самый крупный осколок разбитого зеркальца с Элвисом: выглядел я вполне удовлетворительно.

Взглянув на часы, я начал торопливо паковать рюкзак: побросал туда остатки чистого белья — примерно три пары трусов, несколько маек и джемперов, — выругался, что не осталось чистых носков, и прихватил пару грязных. За ними последовали мои сигареты из дьюти-фри и фотография ослика Сэнди. Я просканировал комнату на предмет вещей, которые мог забыть, одновременно мысленно ставя галочки в списке того, что я обычно забываю: зубные щетки, мыло, шампунь — все это у Кейт обязательно будет. Думая о Кейт, я вспомнил про ее чек и засунул его в боковой карман рюкзака.

Сев на край кровати и глядя в потолок, я попробовал мысленно подготовиться к предстоящему дню. В соседней квартире включился радио-будильник, и «Waiting for an Alibi» «Тин Лиззи»[104]нарушило мою сосредоточенность. В голову залетела случайная мысль: нужно ли мне купить Кейт подарок? Через пару минут эта мысль потеснила все остальные и превратилась в дело государственной важности. Я пошарил по квартире в поисках чего-нибудь, что могло бы стать подарком. На глаза мне попалась кассета «Звездных войн». Если ей нравится «Девушка Грегори», сказал я себе (рассуждать здраво к тому времени я был уже не в состоянии), то «Звездные войны» ей, наверное, тоже понравятся. Не в силах придумать ничего лучшего, я засунул кассету в рюкзак и взял себе на заметку поискать цветочный киоск на вокзале Виктория.

Прихватив все необходимое и приготовившись сразиться со стихией, я бросил последний взгляд на то, что оставлял позади. Квартира все это время была моим злейшим врагом, а теперь выглядела почти дружелюбно. У нас были хорошие, плохие и просто сумасшедшие времена. Но я все-таки был ей благодарен.

Я уже спускался по лестнице, когда у меня вдруг появилось ощущение, что я забыл нечто важное. Я попробовал его прогнать — не даром же Лотова жена была в свое время обращена в соляной столп, — но ничего не вышло. Я вернулся в квартиру. Проверил, выключен ли свет. Выключен. Проверил, выключена ли плита. Выключена. Выдернул ли я из розетки тостер. Нет. Тихо посмеиваясь, я выдернул его из розетки. Наконец я стал похож на мою мать. Каждый наш отъезд в отпуск сопровождался одним и тем же ритуалом — мать, как безумная, металась по дому, выдергивая все штепсели из розеток. «Если в дом попадет молния, — говорила она, — все, что включено в розетку, вспыхнет и спалит дом».

Перед тем как закрыть дверь, я взглянул на телефон. Автоответчик был выключен. Исправив ситуацию, я закрыл дверь, спустился по лестнице и шагнул навстречу новому дню.

13:48

— Хорошо, — сказал я, обращаясь к восьмиклассникам, которые влетали в класс, сметая стулья, столы и все, что вставало у них на пути, — достаньте «Грозовой перевал» и откройте там, где мы остановились в пятницу.