Книга Летучий Голландец - Андрей Матвеев

Ему хочется опуститься на пол, сжаться, стать невидимым.

— Так чья это песня? — спрашивает Вилли у Банана.

Банан смотрит на самый большой экран.

Палтус улыбается и исчезает.

Банан видит холм, невысокий, зеленый, пологий холм.

И идущую по холму свою сестру, Мартышку.

Потом видит себя — совсем маленького.

Он помнит, что это последний холм по дороге к морю.

За ним лишь полоса песка и нежные августовские волны, плавно накатывающие на берег.

Банан вспоминает, что это было за несколько лет до того, как Мартышка познакомилась с Палтусом.

Тогда они сели на электричку и поехали вдоль берега.

Не убежали из дома, просто — решили попутешествовать.

Хотя бы несколько часов.

Вышли на той станции, которая им больше понравилась.

И пошли к морю через холмы.

По дороге он чуть не провалился в какую-то глубокую штольню, но сестра успела его подхватить.

А потом дала по голове.

Больно, но справедливо.

Это случилось минут десять назад, сейчас они уже перевалили через последний холм и идут к морю.

Наверное, это были лучшие минуты в его жизни.

Он мог погибнуть, но он не погиб, а сейчас спускается по уже подсохшей августовской траве и вот-вот как ступит на горячий прибрежный песок.

Разденется и зайдет в воду.

И Мартышка тоже зайдет в воду, его лучшая на свете сестра.

— Это чья песня? — спрашивает он у сестры.

Та не отвечает.

— Мартышка, — просит Максим, — вспомни, чья это песня?

Она улыбается, внимательно и лукаво смотрит на брата, потом подбирает веточку и начинает выводить на песке слова.

Банан читает первую строчку:

Ну а если ты не веришь, что я Палтус, твой друг…

— Уберите эту девку! — громко говорит Вилли.

Палтус смотрит на Вилли и предлагает тому заткнуться.

Мартышка принимается за следующую строку:

Повидай сестру Мартышку, чей задок так упруг…

Продавец снова говорит с кем-то по мобильному телефону.

— Сам заткнись! — отвечает Вилли Палтусу.

На песке возникает третья строчка:

И спроси ее, какого цвета я дарил ей халат…

Палтус, Банан и Вилли внимательно смотрят на то, как Мартышка приступает к четвертой.

Но она не спешит, задумчиво смотрит в сторону горизонта, полоса воды там уже не синяя, а почти черная, это у берега вода голубая, но потом она становится синей, затем — темно-синей, к горизонту чернеет, и чернота с угрожающей быстротой наползает в сторону берега.

— Шторм идет! — говорит Мартышка брату — Пора сматываться!

— Я еще не наплавался! — капризно отвечает тот.

— Нас смоет, дурачок! — произносит сестра.

— Эй, — говорит Вилли — там должна быть еще одна строчка!

— Нам пора, — говорит Мартышка, — сейчас начнется!

Половина неба уже черная, пусть даже здесь, на берегу, все еще ярко светит солнце.

Но каток катится, море притихло, скоро оно встанет на дыбы и обрушится.

Взметнется ураганный ветер, тонны воды будут падать с неба.

Шторм, дождь, ветер.

— Бежим! — кричит сестра брату, вскакивая с песка.

Банан хватает вещи в охапку и несется за ней, обратно на холм.

— Строчка! — кричит Вилли им вдогонку. — Ты забыла последнюю строчку!

— Я тебе подскажу! — ехидничает Палтус.

Первый раскат грома. Палтус что-то произносит, видно, как на экране шевелятся губы.

Видно, но не слышно.

Тогда они все равно промокли до нитки — дождь застиг их почти у станции, но когда они влезли в электричку, идущую в город, то почему-то были очень счастливы и беспричинно смеялись.

Электричка ехала вдоль берега, берег пожирали здоровенные волны, за окном все было темным, с непрерывно распарывающими мглу зигзагами молний.

Мартышка притихла, а потом сказала брату:

— И она ответит: «Белого! а что тебе, брат?»

— Это ты о чем? — спросил тот.

— Не знаю, — сказала сестра и заплакала.

— Вот видишь, — сказал Вилли, — все правильно, это моя песня!

— Отдай, — спокойно проговорил Палтус, — это не твоя ампула!

Улыбающийся афро-американец снова покачал головой.

У продавца опять зазвонил мобильник.

Тот послушал, покачал головой в недоумении, потом вышел из-за прилавка и пошел к Банану.

По CNN показывали сюжет о торнадо где-то в Америке.

По Sky-TV очередной захват заложников.

Банан взял телефон и поднес к уху.

Голос был незнакомым, низким и неприятным.

От таких голосов ничего хорошего ждать не приходится.

Голос советовал свалить отсюда как можно быстрее.

Иначе будут неприятности.

Точнее — он уже и так в неприятностях по макушку.

А что будет дальше — никому мало не покажется.

В Барселоне — это только цветочки.

Тогда его пожалели, больше не будут.

Понял?

— Понял! — тихо ответил Банан, а потом вдруг разозлился и задал дурацкий вопрос:

— А ты, собственно, кто такой?

В мембране хрюкнули, но потом тем же низким и неприятным голосом произнесли:

— Зови меня Даниэль!

И связь прервалась.

По CNN начались сказки шоу-бизнеса.

По Sky-TV долдонили о новом африканском вирусе.

Банану стало жарко, он почувствовал, что голова идет кругом.

Кружится, вертится, мотается из стороны в сторону.

Надо за что-то схватиться, иначе он сейчас упадет, грохнется на пол, потеряет сознание.

Его о чем-то спрашивают.

Максим оборачивается, в глазах туман, но сквозь него, пусть и с трудом, он видит ту самую молодую особу с соломенными волосами.

Сердобольный голос:

— What kind of problems?

Банан напрягается и вдруг отчетливо понимает, что отвечать по-английски не может.

Слова не приходят, их выморозило.

— Мне плохо! — говорит Банан по-русски и вдруг вцепляется женщине в плечо.